Только при Петре 1 католику генералу Патрику Гордону удалось получить разрешение построить каменную церковь в Немецкой слободе (Петра 1 об этом просил и римский император Иосиф). Церковь св. апостолов Петра и Павла, само посвящение говорит о многом - во имя небесного патрона русского императора, начала строиться в 1706 г. на пожертвования самого Гордона и многих католиков со всей страны. В январе 1707 г. оканчивалась внутренняя отделка; "Наша церковь так красива, что мы и не могли бы желать лучшей", - писал современник.

В начале XIX в. здесь находилось два храма - летний теплый, и зимний, холодный, а при них училище. В пожар 1812 г. здания сгорели, потом был восстановлен только холодный храм. Прихожане постепенно переселялись в центр города, где для них в 1845 г. была освящена католическая церковь в Милютинском переулке, а старое церковное здание в Кирочном переулке в 1870 г. разобрали, останки там похороненных перенесли на Введенское кладбище, а надгробную плиту генерала Гордона передали в Румянцевский музей. Участок, перешедший к владельцам соседнего, углового с Немецкой улицей, был застроен фабричными зданиями.

Далее по Кирочному переулку - уродливое заводское здание, закрывшее собою прекрасный памятник архитектуры - двухэтажные каменные палаты XVII в. По традиции их называют палатами Анны Монс, хотя никаких достоверных свидетельств о том, что они принадлежали царской любовнице, дочери виноторговца в Немецкой слободе, нет. Кто владел ими в то время неизвестно, но документально подтверждается лишь то, что в середине XVIII в. палаты принадлежали некоему отставному полковнику Ознобишину, в конце того же века - иноземцу Витману, в начале XIX в. - придворному камер-фурьеру (смотрителю за дворцовой прислугой) Якову Граве. Палаты уникальны тем, что они представляют собой единственный сохранившийся образец застройки Немецкой слободы в петровское время.

Еще далее к востоку, на углу с площадью перед Лефортовским дворцом, на месте убогих нынешних пятиэтажек когда-то стояла лютеранская кирха, называвшаяся "Новой обедней", в отличие от "Старой", как называли москвичи лютеранскую церковь на Вознесенской улице. Новую кирху построили те слободские лютеране, в основном, военные, переселившиеся в Россию уже во второй половине XVII в. Часть средств на ее постройку пожаловал сам царь Петр Алексеевич, он же в 1694 г. положил и первый камень в ее основание.

В пожар 1812 г. кирха сгорела, и на архивном плане 1819 г. она уже не показана; к 1825 г. весь большой участок принадлежал статской советнице М. С. Шумлянской, а позднее он был распродан по частям нескольким покупателям.

Самым представительным зданием на небольшой Лефортовской площади является дом N 13. В середине XVIII в. участком, где стоит это здание, владел генерал-поручик Мартынов, в конце XVIII - начале XIX в. - генерал А. М. Нестеров. В 1832 г. участок приобрела казна, и до советской власти тут помещался Лефортовский частный дом - центр всего прилегающего района: тут находились казармы полицейских, пожарная часть, канцелярия.

Соседом Лефортовского частного дома слева был двор живописца Франца Гильфердинга, приехавшего в Россию в конце XVIII в. из Вены и писавшего декорации к театральным постановкам в Петербурге и Москве. Рядом с двором живописца находился участок генерал-майора Г. И. Моложенинова; к 40-м гг. XIX в. оба участка объединились в одних руках - купцов Селезневых. Они, вероятно, оформили заново фасад особняка (N 11) постройки первой половины XIX в. В начале нашего столетия на объединенном участке обосновалась ящичная фабрика общества "Виктория Фанер".

Мы опять возвратились на Немецкую улицу. На ее правом углу с Кирочным переулком (N 53) находилась большая усадьба, в глубине которой стоял двухэтажный дом с полуротондами на переднем и заднем фасадах. Дом этот, построенный, вероятно, в 1785 - 1791 гг., принадлежал в середине XVIII в. "аптекарше Устинье Францовой Наголше". От нее усадьба перешла к Роману Илларионовичу Воронцову, известному вельможе екатерининского времени. Секретарь французского посольства так описывал его: "Это полный господин, не слишком высокого роста, с довольно красивой головой, любящий удовольствия: комфорт, еду, игру в карты и деньги (ибо они доставляют ему все это)". Он не только не брезговал взятками, но прославился самым отъявленным лихоимством, почему и заслужил прозвище "Роман - большой карман".

После него владельцем становится его сын Александр Романович Воронцов, дипломат и государственный деятель, который, вероятно, был строителем дома на этом участке по проекту архитектора Н. А. Львова (правда, в воронцовском архиве содержатся сведения о том, что автором дома был Д. Кваренги). Долгое время - почти двадцать лет - Воронцов занимал пост президента Коммерц-коллегии, в которой работал А. Н. Радищев, Александр Романович был дружен с ним и оказывал помощь семье писателя после его ареста. При Павле 1 Воронцов, долголетний сотрудник Екатерины, оказавшись в опале, вышел в отставку, занялся хозяйством, управляя и своим имением и имением брата, С. Р. Воронцова, посла в Великобритании. Воронцовы были в то время в числе самых богатых людей в России: в их владении числилось 232 деревни, в которых жили 27 тысяч крепостных, а земли у них было почти 300 тысяч десятин. Только годовой оброк составлял огромную по тем временам сумму - почти 150 тысяч рублей в 1800 г., а через тридцать лет он стал равен 770 тысяч.

Только с воцарением Александра 1 Воронцов возвратился на государственную службу, став канцлером, но в 1804 г., оттесненный молодыми политиками, членами интимного кружка друзей императора, он устранился от дел и удалился в свое владимирское имение Андреевское, где через год скончался.

А. Р. Воронцов был холостяком, и дом в Немецкой слободе перешел к его любимому племяннику, знаменитому впоследствии Михаилу Семеновичу Воронцову, о котором многие знают, к сожалению, лишь по злопыхательской эпиграмме Пушкина. Трудно вкратце перечислить заслуги Воронцова в деле развития новоприсоединенного к России южного края - Новороссии и Крыма. Промышленность и земледелие, торговля и транспорт, медицина и благоустройство, культура и градостроительство - все пользовалась его неусыпной заботой.

До 19 лет М. С. Воронцов жил в Англии, получив там блестящее образование. Приехав в Россию, он вступает в армию и в продолжение пятнадцати лет непрерывно участвует в походах и сражениях. Боевым тридцатилетним генералом он в самой гуще событий Отечественной войны 1812 г., в битве при Бородине Воронцов защищал Шевардинский редут и был ранен в ногу. Воронцова привезли в Москву, сюда, в дом на Немецкой улице. Его биограф, небезызвестный в летописях Москвы А. Я. Булгаков, так писал о последующих событиях: "...привезен, будучи раненым, в Москву, граф Воронцов нашел в доме своем, в Немецкой слободе, множество подвод, высланных из подмосковной его, для отвоза в дальние деревни всех бывших в доме пожитков, как-то: картин, библиотеки, бронзы и других драгоценностей. Узнав, что в соседстве дома его находилось в больницах и партикулярных домах множество офицеров и солдат, кои, за большим их количеством, не могли все получить нужную помощь, он приказал, чтобы все вещи, в доме его находившиеся, были там оставлены на жертву неприятелю; подводы же сии приказал употребить на перевозку раненых воинов в село Андреевское".

После излечения он опять отправился в действующую армию, сражался под Лейпцигом, брал Париж и позднее был генерал-губернатором Новороссийского края, наместником Кавказа, получил высший военный чин генерал-фельдмаршала. Умер М. С. Воронцов в 1856 г.

В 1820 - 1830-х гг. воронцовская усадьба переходит в купеческие руки. Так, в 1835 г. ее владельцем значится некий купец Христиан Цургозин, и на плане, снятом в том же году, уже нет главного воронцовского дома. В 1860 - 1890-х гг. купцы Бровкины и Щаповы застраивают весь участок фабричными зданиями, а перед коммунистическим переворотом в них помещается шерстопрядильная фабрика "швейцарского гражданина" Фернавда Дюфурмантеля.

* Оглавление * 1 * 2 * 3 * 4 * 5 * 6 * 7 * 8 * 9 * 10 *

Баннерная сеть "Исторические сайты"