Очерк третий

Продолжение

Арка "Небесных ворот" и вид Казанского храма в Узком от Калужской дороги

О величии и красоте Казанской церкви, о тех чувствах, которые пробуждает один вид этого древнего храма, можно было бы написать поэму. С момента создания храм господствовал над всей окружающей местностью, покрывая окрестности неземной, благодатной мощью. Усадьба и село Узкое не были видны с дороги, и взгляд восхищенного путника останавливался только на белоснежном силуэте храма, возносившемся над бесконечными пространствами леса.

Впечатление это мало изменялось, когда заканчивалась лиственничная аллея, ведущая от Небесных ворот к усадьбе: невысокий и уютный барский дом стыдливо прятался за кронами старого парка, скрывавшего и немногочисленные дворы села Узкого. Все внимание властно привлекал к себе храм - он не вписывался в живописную ткань усадебного ансамбля, а возносился особняком, оставляя в тени и даже подавляя изысканность и очарование "дворянского гнезда". Так навеки запечатлелось высокое предназначение храма, призванного положить основание обители и стать ее главной святыней.

Строительство каменной церкви началось в Узком весной 1697 года после отъезда царя Петра в заграничное путешествие. Старая деревянная церковь продолжала существовать для жителей Узкого как приходская, а рядом создавался величественный монастырский храм.

Возведенный в архитектурном стиле, который принято именовать неудачным термином "нарышкинское (или московское) барокко", Казанский храм оказался довольно нехарактерной для него постройкой. В последнем десятилетии XX века заговорили об уникальности церкви в Узком⁹⁰ и даже возникла гипотеза, что строил ее иностранный мастер, поскольку в архитектурном отношении эта постройка значительно опередила свое время.⁹¹

Храм в Узком создал, конечно, не иностранец, а русский зодчий, имя которого мы попытаемся назвать позже, но для нас существенно не то, что он предвосхитил архитектурные приемы, распространившиеся позднее. Для нас важно, что мастеру удалось создать произведение вневременное - несущее отпечаток эпохи, но принадлежащее вечности. Совершенство храма воплотилось и в абсолютной законченности: зодчий в своем необычном решении его облика не оставил потомкам возможности достроить что-либо, нарушающее первозданный вид.

Два последних десятилетия XVII века в истории русской архитектуры представляют целую эпоху, которую условно называют "московским барокко". Неповторимые, яркие памятники "московского барокко" неизменно привлекали к себе внимание историков искусства и неплохо изучены. Однако формальный, искусствоведческий метод их исследования сейчас переживает кризис.⁹² Преодолеть его возможно только при ясном осознании того, что храм - прежде всего произведение Духа. В основании этой духовной реальности лежат не эстетические искания зодчих, а живое чувство храмоздателей.

Историку, который изберет для себя сложный, но благодатный путь подобного исследования, откроется поразительная и целостная картина напряжения духовных сил переломного для России времени. Живые люди с радостями и скорбями, положенными в основание церковный зданий, встанут за архитектурными формами, в которых зодчие воплощали свое духовное видение, с легкостью черпая их как в традициях старины, так и в зарубежных образцах.

"Настоящий талант, - свидетельствовал П. И. Чайковский, - прежде всего ищет красоты, а уж какая она - оригинальная или заимствованная - это откроется потом".⁹³ Наиболее справедливо это высказывание именно в отношении церковной архитектуры, ибо в формах храмов воплощается Божественная красота, не имеющая "национальности".

"Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие" (Пс. CXXVI, 1). Что лучшего можем мы сказать о создании Дома Божия - храма? "Аще не Господь созиждет дом душевный, всуе (тщетно) труждаемся, - поясняет нам слово псалмопевца Преподобный Иоанн Дамаскин, - разве бо Того (ибо без Него) ни деяние, ни слово совершается" (Степенна, глас 7).

Господь созидает Дом Свой в душах людей, их молитвами и талантом воплощает его образ в совершенных формах храмов Божиих. В свою очередь в великом деле храмоздательства созидаются в вере и возвышаются к своему Создателю и Творцу человеческие души, и поистине каждая церковь Божия становится благословением Господним ее основателям.

Храмовая архитектура любой эпохи - выражение ее духовных стремлений, чаяний и упований, и это прекрасно видно в памятниках "московского барокко". Последние десятилетия XVII века - время страшное, неумолимо жестокое, но храмы его сияют одухотворенностью и светом. Конец XVII столетия - предощущение духовного перелома, когда все замерло в ожидании великой грозы, которая вот-вот разразится. Никто не знает, что принесет она: сокрушительное падение или духовное очищение грехов и беззаконий минувшего века.

Храмы эпохи несут на себе отпечаток краткого предгрозового мига когда покрылось зловещими тучами небо, но в той его части которая еще освещена солнцем, горит ослепительным золотом на церковных главах Крест Христов. Храм - образ Небесного совершенства - становится для его создателей символом покаяния и воплощением упования на благополучный исход этой грозы, спасительным и прекрасным островом Божественной любви и милосердия в волнах страстей человеческих.

Это трепетное восприятие было в полной мере присуще создателям "соборной церкви в Узком". Совершенным отражением их духовного стремления стал внешний облик Казанского храма. Говоря о нем, мы далеки от мысли проводить его искусствоведческий анализ - мы остановимся только на тех архитектурных особенностях, которые помогут нам понять замысел храмоздателей, воплотившийся в камне.

"Я на памятники, как на живых людей смотрел, расспрашивал их, - писал когда-то величайший мастер русской исторической живописи Василий Иванович Суриков. - Вы видели, вы слышали, вы свидетели".⁹⁴ Обратимся и мы к храму как к живому свидетелю минувшего, и его необычная архитектура лучше всяких слов расскажет нам о том замысле, который вынуждены были скрывать его создатели.

Необходимость в короткое время возвести храм-собор, достойный стать центром обители, и совершенная непредсказуемость в развитии событий, связанных с созданием монастыря, обусловили своеобразие и неповторимый облик Казанской церкви.

Образ главного монастырского собора, по традиции, сложившейся в русском зодчестве XVI-XVII веков, был немыслим без венчающего храм пятиглавия.⁹⁵ Зодчий Казанской церкви с поразительным умением использовал возвышенное положение Узкого: храм словно вырастает из крон бескрайнего леса, и непонятно, имеет ли он земное основание или его главы парят в воздухе. Заметное издалека традиционное пятиглавое завершение цекрви в Узком не предвещало никаких неожиданных особенностей в ее архитектуре. В силу этого Казанский храм никогда не становился предметом пристального рассмотрения исследователей "московского барокко" - он и здесь тщательно оберегал свою тайну.

Собор Покрова Пресвятой Богородицы в царской вотчине селе Измайлове Освящен в 1679 году. Вид с запада. Храм с традиционной постановкой малых глав по углам основного четверика	Большой собор Донского монастыря. Возведен до глав к 1686 году. Вид с запада. Крещатый храм, малые главы которого ориентированы по сторонам света

Для того чтобы оценить своеобразие архитектуры храма, надо приблизиться к нему. Тогда станет видно, что традиционное пятиглавие Казанской церкви имеет не свойственную московским храмам ориентацию малых глав по сторонам света. Храм возведен в форме равноконечного креста, концы которого образуют башни алтаря, приделов и притвора. Крестообразный план, позволяющий придать зданию абсолютную симметричность, и обусловленная им нетрадиционная постановка глав отличают наиболее совершенные храмы "московского барокко". В XVII веке крещатых храмов было в Москве возведено немного, и подобные планы получили развитие в основном не в крупных постройках, а в сравнительно небольших, преимущественно вотчинных, церквях.⁹⁶ К этому типу памятников принадлежат жемчужины русского зодчества XVII столетия: Покровская церковь в Филях и храм Спаса Нерукотворного в селе Уборы.

Отличие храма в Узком от церквей вотчинного типа становится очевидным сразу. В вотчинных церквях легкая, стремящаяся ввысь ярусная башня - центр композиции храма - окружена сильно пониженными боковыми объемами. В Узком четыре высокие ярусные башни, восходящие почти до уровня центральной, "вливаются" в основной объем Казанского храма, образуя равноконечный крест и вознося к небу соборное русское пятиглавие.

Среди крещатых московских церквей XVII столетия подобное "высокое" пятиглавие имеют только две: Большой собор Донского монастыря и Казанский храм в Узком. Оба храма являются церквями-соборами, облик которых был немыслим без мощного венчающего пятиглавия.

На появление крестообразных планов в храмовой архитектуре конца XVII века повлияли образцы деревянного зодчества, архитектура Малороссии и западнорусских областей. Кроме того, как отмечал еще в начале XX века историк архитектуры М. В. Красовский, "не следует забывать о символическом значении формы креста, лежавшей в основе того типа храмов, который заимствовала Русь из Византии".⁹⁷

"Крест - хранитель всея вселенныя, крест - красота Церкви, крест - царей держава, крест - верных утверждение, крест - ангелов слава, и демонов язва" (светилен Воздвижения). Христианское восприятие Креста как символа спасения, "оружия непобедимого", было особенно присуще русским людям XVII столетия.

Храмы "московского барокко", имеющие крестообразный план построения I. Соборного типа
Большой собор Донского монастыря. Возведен в 1684-1698 гг.	"Соборная церковь в Узком". Возведена в 1697-1698 гг.

II. Вотчинные церкви
Борисоглебская в Зюзине. Ок. 1688г.	Успенская в Петровском-Дурневе. 1686-1688гг.	Покровская в Филях. 1690-1693гг.

Спасская в уборах. 1697г.	Знаменская в Дубровицах. 1690-1704гг.

Век этот сопровождался непрерывными духовными потрясениями: начало его было ознаменовано Смутой, вслед за ней души людей объял мучительный страх кончины мира, которую ожидали в 1666 году. Кончины мира роковой год не принес, но поразил Русскую Церковь жестокой язвой раскола, в центре которого стал вопрос о правильном изображении Креста Господня. Губительные последствия утраты церковного единства болезненно и остро ощущались и в конце XVII века, а над Русью уже нависла зловещая тень новых духовных испытаний.

К Кресту, "божественному подножию" Спасителя Христа припадал русский человек как к спасительному упованию. Как подножие Креста воспринимались здания храмов. Мысль о том что форма креста может быть положена в основание храма ограждая его и предстоящих в нем от всякого зла, не являлась новизной в мировоззрении русских зодчих. Она только раскрылась по-новому в церковном строительстве последних десятилетий XVII века.

Развитие этой мысли привело к тому, что крест полагался не только в основание церквей, но сами храмы стали возноситься к небу, подобно крестам. Венчать храм-крест могло только пятиглавие, причем пятиглавие величественное. В Москве, при дороговизне каменного строительства и отсутствии чертежей, столь совершенная форма могла осуществиться в камне только при возведении соборной церкви, и она действительно воплотилась в образе Большого собора Донского монастыря.

Для нас не покажется удивительным, что единственным храмом, с которым имеет сходство Казанская церковь в Узком, является Большой собор Донского монастыря: постройка величественного и невиданного по композиции Большого собора завершалась в то время, когда в Узком начинали возводить церковь.⁹⁸ Здания в XVII веке, как правило, "заводились по образцу",⁹⁹ и, видимо, именно этот храм послужил прототипом "соборной церкви в Узком".

Кроме того, Донской монастырь являлся ближайшим к Узкому и во всяком случае предполагалась их духовная связь. В случае возникновения в Узком небольшой обители, она могла оказаться "в орбите" этого крупного монастыря, имевшего пять малых, приписных.¹⁰⁰

Вид Большого собора Донского монастыря в конце XVII века. Реконструкция П. Н. Максимова

В XVII веке Большой собор не имел красной окраски, которую мы видим сегодня, а был выбелен, и в реконструкции его первозданного облика сходство двух храмов выступает ярче. Однако вид Большого собора послужил зодчему Казанского храма лишь исходной точкой для создания уникальной композиции, "генеалогия" которой довольно сложна и отнюдь не исчерпывается "образцом".

Конструктивно Большой собор не имеет ярусности построения и возведен на всю огромную высоту своего объема "единой крещатой формой".¹⁰¹ "Соборная церковь в Узком" является ярусным храмом, и ярусность его - явление поистине высокохудожественное. Расположенный на возвышенности храм "вырастает" из низкой террасы, образующей вокруг него открытую паперть. Мощное, "литое" основание здания в свою очередь создает "террасу", с которой взмывают ввысь граненые башни. Третья "терраса" образуется завершением боковых башен, и выше восходит только восьмерик, несущий световой барабан центральной главы.

Казанский храм в Узком. Аксонометрический разрез

Внешнее декоративное убранство храма сосредоточено преимущественно в нижнем ярусе здания. Убранство второго яруса значительно проще и строже, а белые барабаны глав почти лишены украшений. Взгляд, восходя вверх, к небу - престолу Божию (Мф. V, 34), - отрешается от привлекательности земного, очищается для восприятия Божественного.

Единство здания, центричность его композиции подчеркивают в нижнем ярусе полуколонны большого ордера, с венчающим их антаблементом, а во втором - оконный пояс, В то же время Казанская церковь объединяет в себе несколько самостоятельно развитых в архитектурном отношении зданий - ярусных башен, составляющих концы креста Уникальность композиции "соборной церкви в Узком" обусловлена тем, что она является одновременно и единым зданием, и сочетанием нескольких.

Такое решение было выбрано отнюдь не случайно. Начиная возведение храма, Тихон Никитич прекрасно понимал, что осуществление его замысла может быть в любой момент прервано, поэтому храм строился так, чтобы первое время он один мог служить целым маленьким монастырем. Он объединял в себе три самостоятельных (по числу престолов) храма: Иоанновская и Никольская церкви-приделы были внешне и внутренне архитектурно закончены. Каждая из них была увенчана главой, имела алтарь, иконостас, солею и два выхода: в центральный придел и во вне. О том, насколько необычным было для русских храмов такое построение, можно судить по тексту сохранившегося документа, который то называет "соборной" всю церковь, то именует так только центральный Казанский придел.¹⁰²

Соборная церковь в Узком
Внутренний вид центрального храма	Внутренний вид придельного Никольского храма

Действительно, в московском зодчестве XVII века использование боковых объемов крещатых церквей не для расширения основного помещения, а в качестве самостоятельных придельных храмов - случай беспрецедентный. Современный исследователь "московского барокко" свидетельствует, что устройство боковых приделов, без которых в храме нельзя было совершать в день двух Литургий, нарушало симметрию общей церковной композиции. В силу этого приделы во многих храмах конца XVII века устраивались в высоких основаниях - подклетах.¹⁰³ Такое решение видим мы в Большом соборе Донского монастыря, где престол Сретения Господня находится в нижнем храме, в подклете здания.¹⁰⁴

Зодчий Казанского храма с поразительным совершенством справился с задачей построения совершенно симметричного храма, имеющего боковые приделы и лишенного подклета. В московском зодчестве XVII века этот пример уникален.

Высокой башней стала алтарная апсида. Увенчанная главой башня притвора воспринимается как слившаяся с храмом колокольня. Величественное соборное пятиглавие послужило причиной того, что ярус звона расположили не в центральном объеме, а сдвинули в барабан западной главы - архитектурный прием, не имеющий аналогов в московском храмовом зодчестве.¹⁰⁵

Подобное архитектурное решение было не только чрезвычайно смелым. Воспользовавшись внешним совершенством и абсолютной завершенностью формы креста, зодчий постиг и ее внутреннюю глубину и символичность.

"Соборная церковь в Узком" стала символом предстояния пред Богом и покаяния. Архитектурная композиция храма послужила живым и наглядным образом, воплощающим суть земной жизни человека - стремление к Богу.

Центральный придел храма в Узком посвящен Казанской иконе Пресвятой Богородицы, а боковые освящены в честь величайших угодников Божиих: Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и Святителя Николая Чудотворца. В композиции трех церквей-башен, где две боковые, символизирующие духовное покровительство святых угодников, в буквальном смысле "прилепились" к центральной Богородичной, воплотилось боговдохновенное слово псалмопевца Давида: "Прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя" (Пс. LXII, 9).

В соответствие такой архитектурной композиции может быть поставлен иконописный прием, когда на иконах Спасителя или Пресвятой Богородицы изображаются предстоящие Им святые. Такова одна из главных святынь Киево-Печерской Лавры - Печерская икона Пресвятой Богородицы. Божественный Младенец Христос благословляет преподобных основоположников русского монашества Антония и Феодосия Киево-Печерских, все свое упование возложивших на всесильный Покров Его Пречистой Матери.¹⁰⁶

Преподобный Алипий Киево-Печерский. Печерская икона Божией Матери. Москва. ГТГ

Высоко возносится в небеса центральная глава Казанской Церкви - свидетельство Материнского Покрова Пресвятой Девы. Осеняет она и две малые главы - символы молитвенного вступления избранников Царицы Небесной: Иоанна Крестителя, еще в материнской утробе познавшего в Ней Пречистую Матерь Бога, и Святителя Николая, которому Она Своими руками вручила епископский омофор для предстательства за мир.

По обычаю своего времени главный храм монастыря был создан летним: отопления в нем не было до середины XIX века, а приделы оставались холодными до закрытия храма в 1929 году.

Главная монастырская святыня предназначалась только для богослужений, и в храме мы не видим ни трапезной, ни каких-либо хозяйственных помещений. Однако в случае неблагоприятного развития событий и прекращения строительства, скрытые от постороннего глаза просторные помещения над притвором и алтарем¹⁰⁷ позволяли при необходимости разместить и ризницу, и библиотеку, а в случае крайней нужды - даже послужить кельями.

Неповторимый облик "соборной церкви в Узком" воплотил в себе образ храма-собора и храма-монастыря, величественного памятника несломленного русского благочестия.

"Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий" (Пс. CXXVI, 1- 2). Не всуе трудились основатели обители. Господь принял высокое стремление ее создателей, утвердил храм как "град ограждения" (Пс. XXX, 22), сохранил во всех испытаниях и возвеличил его. Не видим мы каменных монастырских стен, но кольцо леса беззащитно и в то же время властно ограждает покой древней соборной церкви. Не смогло поглотить святыню и клокочущее море современного города. Его волны отхлынули от Узкого, и на господствующей над Москвой высоте засиял золотыми крестами остров спасения.

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

90. Москва: Энциклопедия. М. 1997. С. 838.

91. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 36.

92. Историография изучения архитектурных памятников конца XVII века велика и сама по себе может послужить предметом монографии. Интерес к этой эпохе русского зодчества, наметившийся во второй половине XIX столетия, достиг своего апогея в 10-20-е годы XX века. В это время была сформулирована сама проблема барокко в русском искусстве, предприняты попытки определить место архитектуры последних десятилетий XVII века в истории русского зодчества и во взаимодействии с европейским искусством. Тогда же определились два основных направления в изучении памятников этой эпохи: одно стремилось определить соответствие русской архитектуры конца XVII века какому-либо европейскому стилю (барокко, как считал В. В. Згура, или готики, как полагал Н. И. Врунов), и определить характер и меру заимствований русскими зодчими элементов этого европейского стиля. Следствием такого подхода к изучению русского зодчества конца XVII века стало появление самого термина "московское" или "нарышкинское" барокко. Наиболее ярко отразил развитие этого направления сборник "Барокко в России", вышедший в Москве в 1926 году. Гораздо более плодотворным стало другое направление в изучении "нарышкинского барокко", рассматривавшее его в контексте развития отечественной культуры, видевшее в нем сложное явление переломного периода русской истории, краткий взлет русского зодчества на стыке традиционной русской архитектуры и архитектуры нового времени. Одной из самых замечательных, не утративших своего значения работ является "Очерк истории московского периода древнерусского церковного зодчества" М. В. Красовского (М. 1911), а итогом трудов историков этого направления может быть назван второй том "Истории русского искусства" (М. 1911) под редакцией И. Э. Грабаря, в работе над которым принимало участие целое созвездие замечательных русских ученых. Это направление возобладало, и вторая волна исследования "московского барокко" в 40-50-е годы XX века была во многом связана с новым изданием "Истории русского искусства", предпринятым Академией наук СССР под редакцией И. Э. Грабаря. Трудами учеников И. Э. Грабаря и Н. И. Брунова: П. А. Тельтевского, В. П. Выголова, Е. В. Михайловского, Г. В. Алферовой - был создан целый ряд фундаментальных исследований, опиравшихся на всесторонее и комплексное изучение архитектурных памятников конца XVII века. К сожалению, в большинстве своем эти работы были выполнены как диссертационные исследования и не публиковались отдельными изданиями. Неопубликованными остались превосходное исследование В. П. Выголова "Творчество зодчего О. Д. Старцева: Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения" (Далее Творчество...) (М. 1955) и докторская диссертация П. А. Тельтевского "Проблема барокко в русской архитектуре" (Проблема барокко...) (М. 1964). Однако в IV томе "Истории русского искусства" (М. 1959), архитектуре "московского барокко" посвящена всего одна статья М. А. Ильина "Каменное зодчество конца XVII века". Естественно, одна статья не смогла даже бегло представить все многообразие результатов, достигнутых в изучении этого уникального периода отечественного зодчества. А результаты этих исследований были впечатляющими не только с точки зрения искусствоведческого изучения памятников архитектуры конца XVII столетия. Подавляющее большинство памятников русского зодчества этого периода - храмы, поэтому исследователи вплотную подошли к вопросу о зодчестве конца XVII века как проявлении русской духовности этого периода. Не вызывает сомнений, что если бы все эти работы выполнялись в идеологически более благоприятное время, этот вопрос начал бы успешно решаться, но тогда о подобном подходе невозможно было даже помыслить. Недостаток духовного элемента в понимании уникального явления русской культуры наглядно проявлялось и сегодня проявляется и в том, что для него до сих пор не найдено хоть сколь-нибудь приемлимого названия. "Характер русского зодчества конца XVII века, - писал М. А. Ильин, - не позволяет нам пользоваться распространенным термином "московское барокко", не отвечающим сущности архитектуры данного периода". Однако никакой альтернативы этому неудачному термину не возникло и по сей день, и это одно из проявлений кризиса, который переживает сейчас изучение русского зодчества конца XVII века. Кризис отчетливо виден в том, что с конца 50-х годов перестали появляться крупные работы по архитектуре XVII столетия и к изучению проблемы "московского барокко" не добавилось практически ничего существенного. Исключением является только сборник статей Б. Р. Виппера "Архитектура русского барокко" (М. 1978), где автор рассматривает русскую архитектуру конца XVII века как совершенно оригинальное национальное явление в развитии европейской культуры. "Мы имеем дело с совершенно специфическим национально-русским явлением, очень сложным по своей природе и не имеющим прямых аналогий не только в западноевропейском барокко, но и вообще в истории архитектурных стилей - с комбинацией витальной, органической растительно-динамической оболочки (традиции русского деревянного зодчества) и компактных масс, кристалически ясного, статического пространственного ядра (традицией древнерусской каменной архитектуры); комбинацией, порождающей удивительное воздействие нарышкинской архитектуры, ее одухотворенность и жизнерадостную просветленность" (Виппер Б. Р. Русская архитектура XVII в. и ее историческое место // Виппер Б. Р. Архитектура русского барокко. М. 1978. С. 26). С искусствоведческой точки зрения это определение является во многом исчерпывающим и к нему мало что можно добавить, поэтому современная историография "московского барокко" сводится или к продолжению бесконечных споров о степени и характере заимствований в русской архитектуре этого периода, или к попыткам раздробить целостное явление, каким предстает зодчество конца XVII века, на какие-то мелкие течения, выделяя в нем например "нарышкинский" и "голицынский" стили (Власов В. Г. Стили в искусстве: Словарь. СПб. 1998. Т. I. С. 159-160, 353-356). Традиционным выходом из подобной кризисной ситуации может стать расширение круга исследуемых памятников эпохи, подобных Казанскому храму в Узком, и их кропотливого изучения. Однако следует отметить, что круг этих памятников не так уж велик, поэтому более перспективным представляется путь смены точки зрения, выработке подхода, позволяющего по-новому оценить один из самых своеобразных периодов развития русского зодчества. Этот новый подход заключается в том, чтобы оценивать храмовую архитектуру в первую очередь как духовную реальность, принявшую определенные материальные формы. Подобный подход, несомненно, будет плодотворен, интересен для изучения истории отечественной культуры и даст наконец достойное название этому интереснейшему периоду русского зодчества.

93. П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма. М. 1951. С. 76.

94. Волошин М. А. Воспоминания о В. И. Сурикове // Василий Иванович Суриков: Письма. Воспоминания о художнике. М. 1977. С. 182.

95. "Московские пятиглавые кремлевские соборы времени Иоанна III, заменившие собой одноглавые соборы ранней Москвы в основе своей удержали византийский скад храма... Обширность и светлость Московского Успенского собора, при его полном соответствии древним соборным формам, настолько укрепляет за ним соборный тип, что на Руси редко куда он не проник в той или иной декоративной обработке, соответственно времени и месту.... В течение 16-го и почти всего 17-го века этот тип непоколебимо держится во всей своей чистоте, частично лишь воспринимая вырабатываемые новые формы церковного зодчества" (Грабарь И. Э. История русского искусства. М. 1911. Т. 2. С. 101).

96. Аренкова Ю. И., Мехова Г. И. Донской монастырь. М. 1970. С. 22. Единственная вотчинная церковь, имеющая сходство с Казанским храмом Узкого, - Тихвинская церковь села Бурцева. Но этот интересный архитектурный памятник относится к совершенно иному, более позднему периоду (сооружен в 1730-1733 гг.), а сходство его с Казанским храмом Узкого определяется тем, что Тихвинская церковь представляет собой своеобразную и искаженную копию Большого собора Донского монастыря. Объемно-пространственное и композиционное построение здания Тихвинской церкви совершенно не вяжется с решением его венчающей части: центрический крестообразный объем храма завершает кровля, на которой боковые главы поставлены не по сторонам света, а традиционно - по углам основного четверика (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 3. С. 36-37).

97. Красовский М. В. Очерк истории московского периода древнерусского зодчества. М. 1911. С. 422. В современных исследованиях проблема значения креста в русской культуре поставлена в интересной работе А. В. Святославского и А. А. Трошина "Крест в русской культуре: Очерк русской монументальной ставрографии (М. 2000).

98. Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. 1. С. 253. Возможно, в Москве появился бы еще один соборный храм-крест с "высоким" пятиглавием - собор Крестовоздвиженского монастыря. Однако строительство этого храма, начавшееся в 1701 году, было надолго прервано указом Петра I, запрещавшим каменное строительство везде, кроме Петербурга, и храм получил вид, сходный с вотчинными церквями - его боковые объемы были сильно понижены в сравнении с центральным (Памятники архитектуры Москвы. Белый город. М. 1989. С. 67).

99. Сперанский А. Н. Очерки по истории приказа Каменных дел Московского государства (Далее - Очерки...) М. 1930. С. 135.

100. ЦИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 60а. Л. 2.

101. Тельтевский П. А. Проблема барокко... С. 223. Другие исследователи считают Большой собор ярусным сооружением, но и они отмечают, что "двухярусность, легко воспринимаемая снаружи, внутри ничем не обозначена" (Аренкова Ю. И., Мехова Г. И. Донской монастырь... С. 26). Таким образом, конструктивно собор имеет единую форму, ярус-ность его является во многом декоративной, как тонко подметил это И. Е. Забелин, писавший не о ярусах здания собора, а о "ярусах окон" (Забелин И. Е. Описание Московского ставропигиального Донского монастыря. М. 1893. С. 40), поэтому мнение П. А. Тельтевского представляется более обоснованным.

102. Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 286.

103. Тельтевский П. А. Проблема барокко... С. 518.

104. Паламарчук П. Г. Сорок сороков.... Т. 1. С. 253.

105. Этот прием был типичен для деревянных крещатых церквей Белоруссии: "Как над западным прирубом храмов, так и отдельно от храма возводились колокольни, состоящие из 2-3 поставленных один на другой срубов... Крылась колокольня на четыре ската, реже - куполом - и увенчивалась крестом" (Безсонов С. В. Исторические связи архитектуры России, Украины и Белоруссии в XVI-XVII вв. // Зодчество Украины. Киев. 1954. С. 266). Правда, в западнорусских областях колокольни в крещатых церквях устраивались всегда отдельно от храма (Ширяев С. Д. Деревянные церкви Белорусской Смоленщины с базиликальным планом (Далее Деревянные церкви... // Труды Смоленских государственных музеев. Смоленск. 1924. С. 56).

106. Снессорева С. Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых чудотворных Ее икон, чтимых Православною Церковью, на основании Священного Писания и церковных преданий, с изображениями в тексте праздников и икон Божией Матери. Ярославль. 1994. С. 150-152.

107. Зодчий Казанского храма оказался исключительно предусмотрительным и обеспечил здание церкви целым рядом скрытых от глаза помещений, которые можно было использовать в самых разных целях. В вотчинных церквях этого периода часто устраивались "ложи" для именитых и почитаемых гостей. Помещение над притвором Казанского храма в Узком в случае необходимости легко превращалось в "ложу".

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

Баннерная сеть "Исторические сайты"