ГОРОД БАЖЕНОВА И КАЗАКОВА

Необычайна была жизнь Баженова, как необычайны были его грандиозные замыслы и страшные катастрофы.
В. Снегирев

"Почтенный замок был построен, как замки строиться должны..."

Но то, что мы видим перед собой, противостоит мысли, заключенной в знаменитой пушкинской строке. Нет, никогда ни до, ни после этого замка на холме не строились подобные сооружения в России. Речь идет о доме Пашкова, возведенном на овальном возвышении против Кремля, о здании, о котором старые москвичи - современники замечательных зодчих Баженова и Казакова - говорили с восторгом. Сохранилось глухое упоминание о том, что Василия Ивановича Баженова, опального екатерининского архитектора, видели на лесах здания. Но если бы молва и не приписывала дом Пашкова великому Баженову, мы все равно узнали бы его руку уже в самом плане здания, хотя просматриваются и другие почерки, например Матвея Казакова и его учеников.

Дом Пашкова - подобие Большого Кремлевского дворца, который мечтал выстроить Баженов и который дошел до нас только в макете. Не надо думать, что Баженов, трагичнейшая фигура русского искусства, создал на холме копию того, что не удалось возвести в Кремле. Нет, Баженов, как истинный творец, не умел повторяться. Но важнейшие контуры неосуществленного Кремлевского дворца в крохотных масштабах мы угадываем в доме Пашкова.

Существуют споры об авторе дома Пашкова, и на давний спор нельзя просто закрыть глаза. Итог этих споров в свое время так охарактеризовал И. Э. Грабарь: "Пашков дом - одна из тех замечательных удач, которые даются не сразу и не одному мастеру, а являются результатом комбинированных творческих усилий нескольких, иногда многих мастеров... Никогда никто не найдет единственного автора Пашкова дома, как не найдет единственного автора знаменитейших готических соборов или соборов Флорентийского и Петра в Риме".

Пашков был лейб-гвардейцем, внуком денщика Петра I и известным в Москве богатеем. Василия Баженова он мог пригласить строить дворец в ту пору, когда великий зодчий был в опале. Поэтому, возможно, Пашков не предавал широкой огласке участие отставного архитектора в строительстве. В 1812 году архив Пашкова погиб, что в дальнейшем и породило споры об авторе дворца на холме. Дом тогда также горел, но, к счастью, пострадал не очень сильно, и его быстро восстановили, так что дошел он до нас в таком виде, как его строили,- сделанные изменения были незначительны.

Изысканное по соразмерности частей, богатое по живописной отделке, изящное по силуэту здание, в сущности, просто. Постройка складывается из трех сооружений: главного здания, увенчанного беседкой-бельведером, и двух боковых пристроек, объединенных в единый ансамбль галереями. Резкие противоположности объемов - огромный шестигранник центрального здания и подчиненные ему сравнительно небольшие флигели, богатые по форме колоннады портиков, обрамление окон второго этажа, венки с крупными гирляндами,- все это придает зданию вид величавого, праздничного великолепия.

Дворец на холме гармонично сочетается с Боровицкими воротами Кремля. Зодчий смело вступил в соревнование с Пьетро Солари, строителем Боровицких ворот. "Пашков дом" и Боровицкие ворота красуются друг перед другом - две эпохи словно спорят между собой. Особенно любят москвичи холм весной, когда расцветает сирень и чудесное здание окружается лиловым облаком, поднимающимся над нежной зеленью трав.

Со стороны Ваганьковского переулка (ныне ул. Маркса и Энгельса) устроен богатый въезд в усадьбу. Парадные ворота, украшенные ионическими колоннами, ведут к дворцовому фасаду дома, который здесь так же обильно украшен, как и уличный. Полюбуемся, друг читатель, львиными масками на воротах. Звери держат в пастях гирлянды, что также усиливает живописную выразительность.

Создав городскую усадьбу (их так любила Москва!), строитель естественно сочетал выразительность древнерусского зодчества с ясностью и уравновешенностью классической архитектуры. О любви к жизни повествует без малого двести лет ансамбль, ставший неотъемлемой частью Москвы.

В конце 30-х годов прошлого века дом был куплен казной для Московского университета. Сначала тут был дворянский пансион, затем разместились книги. Дом Пашкова стал Румянцевским музеем. Этот музей возник из коллекции Николая Петровича Румянцева, собиравшего древние рукописи, старопечатные книги, картины русских художников, восточную скульптуру, драгоценные камни, раковины и всякие диковины. После Октября коллекции вывезли в другие музеи, и с тех пор здесь находится главная библиотека страны, крупнейшее книгохранилище мира.

Немного о Василии Баженове, на чьих проектах воспитывалось не одно поколение русских архитекторов.

Сын дьячка, перевезенный в Москву, он воспитал свой художественный вкус на памятниках Белокаменной. Жил в Париже и Риме и был избран членом нескольких академий. По возвращении на родину стал также российским академиком архитектуры. Приступил к обширнейшей перестройке Московского Кремля: решил его сделать единым памятником, подведенным "под одну крышу" с овальной площадью, украшенной колоннадами. При закладке самого обширного из когда-либо существовавших архитектурных ансамблей Василий Баженов говорил: "...Народы европейские, узрев восставший из недр земных Новый Кремль, объяты будут удивлением величавости и огромности оного и не увидят уже красоты своих собственных великолепностей..." Баженову не удалось осуществить проект, и о многом в связи с этим можно сегодня спорить. Но его архитектурные идеи произвели на современников неизгладимое впечатление. Да и в наши дни не затихают споры о зодчем.

Есть в Москве и другой уголок, хранящий память о Баженове. От дома Пашкова пройдем к Москве-реке по Каменному мосту на Большую Ордынку, где в конце XVIII столетия селилось богатое замоскворецкое купечество, стремившееся строить особняки, не уступающие по красоте дворянским домам на Пречистенке и Моховой. Здесь сохранились дом Долгова (дом № 21), построенный Баженовым, и церковь Всех Скорбящих Радости, в строительстве которой также принимал участие великий зодчий. Дом Долгова перестраивал в прошлом веке Осип Бове. Трапезная и трехэтажная колокольня возводились по рисунку Баженова. Но для того чтобы почувствовать гений Баженова, его народность и новаторство, надо посетить Царицыно, где разбросан огромный ансамбль незавершенных баженовских дворцовых строений. Дворцово-парковый ансамбль Царицына возводился в семидесятых - восьмидесятых годах XVIII века и отличался исключительным декоративным богатством и красочностью, творческой переработкой на русской основе форм готики. До наших дней дошли, хотя и в незавершенном виде, такие сооружения, как Оперный "ом, Хлебный дом, Кавалерские корпуса, мосты и т. д. Строительство было внезапно прервано по приказу Екатерины II, а главное строение - дворец - снесен и заново строился другим видным архитектором - М. Ф. Казаковым, ближайшим соратником и учеником Баженова. В нашем сознании Василий Баженов сегодня живет как основоположник отечественного классицизма, своего рода "Ломоносов архитектуры", чье наследие - сокровищница зодческих замыслов. Царицыно ныне вошло в черту Москвы - будем надеяться, что теперь-то осуществятся давние мечтания - баженовские строения надо спасать!

Имя Матвея Казакова, удачливейшего строителя, зодчего и инженера-практика, неотделимо от архитектурного облика Москвы. Среди огромного современного города Петровский замок на Ленинградском проспекте возникает как видение из сказок Шехерезады. Высокая каменная ограда, причудливые "мавританские башни", кружево белокаменных тесаных украшений на красно-кирпичном фоне, роскошный дворец в глубине парадного двора - все заставляет вспомнить театральные декорации.

Загадка Петровского дворца в том, что в этом сооружении Матвей Казаков сочетал в единое целое разнохарактерные стилевые приемы - псевдоготику, классику, древнерусские мотивы... Не случайно я вспомнил и о декорациях. Петровский подъездной дворец - отдаленное архитектурное "эхо" ходынского увеселительного строения.

Журнал "Русский архив" в прошлом веке напечатал письмо Екатерины II своему постоянному адресату в Париже барону Гримму, в котором сообщалось о том, как весной 1775 года Москва готовилась отметить победоносный мир с Турцией:

"Был составлен проект празднеств, и все одно и то же, как всегда; храм Януса, да храм Бахуса, храм еще... Я рассердилась на все эти проекты и вот в одно прекрасное утро приказала позвать Баженова, моего архитектора, и сказала ему: "Любезный Баженов, за три версты от города есть луг; представьте, что этот луг - Черное море и что из города две дороги; ну вот, одна из сих дорог будет Танаис (Дон), а другая - Борисфен (Днепр); на устье первого вы построите столовую и назовете Азовом; на устье второго - театр и назовете Кинбурном. Из песку сделаете Крымский полуостров, поместите тут Керчь и Еникалё, которые будут служить бальными залами. Налево от Танаиса будет буфет с угощением для народа; против Крыма устроится иллюминация, которая будет изображать радость обоих государств о заключении мира; по ту сторону Дуная пущен будет фейерверк, а на месте, имеющем изображать Черное море, будут разбросаны лодки и корабли, которые вы иллюминируете; по берегам рек, которые в то же время и дороги, будут расположены виды, мельницы, деревья, иллюминированные дома, и, таким образом, у нас выйдет праздник без вычур, но, может статься, гораздо лучше многих других".

Письмо, несомненно, отмечено авторским тщеславием, но передает атмосферу, в которой родился проект торжеств, связанных с утверждением России на берегах Черного моря,- это было важным и долгожданным историческим событием.

Строения-декорации воздвигал Василий Баженов, помогал ему Матвей Казаков. Среди трав Ходынского луга появились изображения городов, отвоеванных на морском берегу. Особенно выразительно выглядели макеты, изображавшие Кинбурн, Керчь, Азов, Таганрог. Театральные ложи, из которых зрители смотрели на веселящихся москвичей, на игры, сражения, были сооружены в виде кораблей со множеством мачт. В глаза бросались возведенные тут и там башни, шпили, крепостные стены, пирамиды, мосты-переходы, ворота-арки... Подмосковный луг превратился в сказочное царство. Когда стемнело, начали палить пушки, и в предвечернее небо взлетели разноцветные огни - зрелище стало и вовсе незабываемым. Позднее торжество изображалось на народных картинках. В это время и родилась мысль о строительстве дворца, в котором бы можно было отдохнуть после дороги из Петербурга пред парадным въездом в Москву. Строительство Путевого дворца поручили Матвею Казакову, который и возвел в 1775-1782 годах "прекрасное здание мавританской архитектуры, переделанной на европейские нравы". Белый камень на глади красно-кирпичных стен, кружево украшений, башни, арки-ворота - все это и теперь радует глаз, напоминая о победах на востоке и о волшебном празднестве. Позднее вокруг дворца был разбит большой парк, ставший любимым местом отдыха москвичей.

До наших дней "мавританский дворец" простоял без особых изменений. В настоящее время в нем помещается Военно-воздушная академия. Кое-где на дворцовых аллеях сохранились дубы, видавшие Казакова и Баженова, екатерининских вельмож и наполеоновских маршалов. В академии учились прославленные летчики, ее окончил Юрий Гагарин.

В Москве много архитектурных ансамблей, оставленных Матвеем Казаковым, одним из основоположников классической архитектуры в России. Многое Казакову удалось - неутомимый был строитель. Можно назвать и знаменитое здание Сената в Кремле, и Московский университет (перестроен Д. И. Жилярди), дом Демидова и т. д. Сам Матвей Казаков лучшим из того, что им сделано, считал здание Сената в Кремле: ясность и четкость линий, величавая мощь, золотое равновесие частей, связанных воедино крупным куполом над залом. Казаков строил здание Сената не один, ему помогали его ученики, но все здание по стилю - казаковское. Ныне в здании помещается Совет Министров СССР, а над его куполом вздымается Государственный флаг страны. Вместе с кремлевскими стенами, Красной площадью строение являет единый образ, цельный и гармоничный.

Современники высоко ценили казаковские ансамбли, охотно подражали столице в провинции, возводя полюбившийся тип "усадьбы в городе".

Был Матвей Казаков родом из незнатной семьи - отец его вышел из крепостных крестьян и дослужился до подканцеляриста. Возводя за домом дом, Казаков прославился еще и тем, что всегда заботился, чтобы внутри здание выглядело привлекательным и было бы удобным для пользования. Ему принадлежат знаменитые "золотые комнаты" в доме Демидовых - они сохранились до наших дней.

Кто не знает Колонного зала, построенного по проекту Казакова? Находящийся в самом центре столицы, на углу Пушкинской улицы, Колонный зал Дома союзов славен своей праздничной архитектурой; он является местом, где происходят важнейшие встречи, выступают прославленные композиторы и артисты. Его стены помнят Пушкина, Толстого, Достоевского, Шаляпина, М. Горького, Рахманинова... Этот зал, принадлежавший раньше Дворянскому собранию, вмещающий 1600 человек,- одно из лучших творений русской классической школы. Белые коринфские колонны расставлены вдоль стен - они и создают музыкальный ритм зала. Между каждой парой колонн - ажурно-прозрачные хрустальные люстры и зеркала в форме окон. Блеск искусственного мрамора, люстры, отраженные в зеркалах, усиливают ощущение простора и света, праздничного великолепия. Все проникнуто величавой и ясной классической простотой. В подражание Колонному залу были выстроены парадные залы дворянских клубов в Костроме, Калуге, Туле и других городах. Колонный зал не имеет себе равных в Москве и стране по звуковым данным. Поэтому его так любят композиторы и артисты.

Почерк Казакова - на всем облике Москвы. Мы помним трагедию зодчего, когда его, отдавшего жизнь строительству Белокаменной, увезли - смертельно больного - в Рязань, в канун наполеоновского нашествия. Сын архитектора писал: "Горестная молва о всеобщем московском пожаре достигла и до его слуха. Весть сия нанесла ему смертельное поражение. Посвятив всю жизнь свою зодчеству, украся престольный град величественными зданиями, он не мог без содрогания вообразить, что многолетние его труды превратились в пепел и исчезли вместе с дымом пожарным. В сих горестных обстоятельствах он скончался..." Сын скорбел о том, что отец перед смертью узнал о московском пожаре. Но не зря говорят, что Казаков - счастливейший из московских зодчих: из его творений ничего не исчезло.

Москва, Москва, почему ты еще не возвела памятник своему славному сыну? Или его строения напоминают о нем более красноречиво, чем бронза или мрамор?

Будем помнить и о том, что в Москве, над созданием ее центра, много потрудился даровитый ученик Казакова Осип Бове.

* Оглавление *

Баннерная сеть "Исторические сайты"