ВЕНЕЦ ВЕКА

...Едва ли где-либо рассыпано в архитектуре столько чисто живописных красот, столько восхитительных кусков и столько сочных деталей, сколько видишь их в счастливо уцелевших до наших дней уголках Москвы.
Игорь Грабарь

Никогда так не цвела красота древа искусства Московской Руси, как в конце XVII века. Никогда еще не были так нарядны и красочны храмы. Никогда еще с такой тщательностью и старанием не покрывались иконы золотом. Никогда еще жилые здания так не напоминали драгоценные шкатулки. Обыкновенную липу резчики превращали в пышные иконостасы, позолоченные, покрытые изображениями виноградной лозы и диковинных плодов. И речь стала замысловатой, изобилующей сравнениями, пышными оборотами... Место простодушного сказочника во дворце занял придворный поэт, умевший сочинять вычурные стихи-вирши "на случай" - по поводу праздника-торжества. Если мы возьмем в руки "Большой букварь" Кариона Истомина, справщика Московского Печатного двора, то увидим в нем буквы-завитки, фигуры-аллегории, изображения-символы.

На Западе получил распространение - особенно в архитектуре - стиль барокко; название происходит от итальянского слова, буквальный перевод которого означает - вычурный, пышный. Через южные земли барокко пришло и в далекую северную Московию. Но Москва все умела усваивать на свой лад. Про московское барокко хочется сказать, что оно не пришло, а возникло. Если мы возьмем сочинения бунтаря-протопопа Аввакума, то огненная проповедческая лавина, извергающаяся из его сочинений, причудлива и вдохновенно прекрасна. Его "барочность" странна, слишком уж на свой салтык - на свой лад. Уподобления, сопоставления, метафоры, острые сравнения так и срываются с языка, словно образуя облако, грозовое, наступающее на нас, прыщущее раскаленными стрелами. В его знаменитом "Житии" богословский спор перемежается простонародными восклицаниями, а бытовое, реальное соседствует с божественным. Рассказывая, как его морили голодом в подземной палатке, где он сидел на цепи, как к нему приходили мыши и тараканы, Аввакум живописует, как встал перед ним "невем-человек, невем-ангел" и насытил его, дав щец похлебать ("зело прикусны, хороши") и хлеба. Для Аввакума земное и потустороннее едино, видимое с одинаковой зоркостью - пластично и в красках.

Когда смотришь на живописно-нарядный, покрытый каменной резьбой, сочетающий белое с красным, прямые линии с кривыми храм Покрова в Филях, то сразу вспоминаешь о том, что путеводители определяют его стиль как нарышкинское или московское барокко. Бояре Нарышкины, ближайшие родичи Петра I, много строили в Белокаменной и подмосковных усадьбах. С их строительной деятельностью и был связан расцвет живописной архитектуры, так совпадавший с общей устремленностью московской жизни. И едва ли что еще можно поставить столь близко по своей живописно-красочной сущности и динамизму, как "Житие" протопопа Аввакума и храм Покрова в Филях.

Творение Аввакума - венец московской литературы, наиболее полное художественное выражение бурного столетия, начавшегося царствованием Бориса Годунова, Смутным временем и закончившегося явлением Петра, прорубившего "окно в Европу".

Творения нарышкинских зодчих - венец московской архитектуры. Именно к сооружению в Филях летописец применил словесную формулу, которая считалась обязательной в исключительных случаях, когда речь шла о том, что почиталось из ряда вон выходящим: "Бя же та церковь вельми чудна высотою, красотою и светлостию, аки не бывало прежде сего на Руси".

Когда поезд выскакивает из туннеля метро и глаз радует дневной цвет, за окнами возникает силуэт торжественной красоты, царящей над современным городским пейзажем. Многоярусную постройку из четверика и восьмериков, полукруглые пристройки с главами и открытыми галереями, с пологими лестницами-сходами, с белоснежными кружевами на красном не смогли сделать незаметными даже современные здания и все урбанистическое окружение.

Церковь царит над местностью - единственная, изысканная, неповторимая.

Мы можем только догадываться, каким видели этот венец века современники Полтавской битвы, когда цветами благоухали луга и дубравы за Москвой-рекой, когда звон колокола, помещенного в верхнем восьмерике, сливался с трелью бесчисленных жаворонков, когда сооружение поднималось над просторами поймы, как бы подпирая небесную голубизну.

Люди хорошо знали о земных делах - трагических и кровавых, связанных с рождением красавицы церкви, что стоит неподалеку от речки Фильки. Храм Покрова в Филях - словно эхо начальных эпизодов петровского царствования. Именно об этой поре было сказано Пушкиным: "Начало славных дней Петра мрачили мятежи и казни". Достаточно вспомнить Хованщину (так иногда называют стрелецкое восстание 1682 года - по имени главы Стрелецкого приказа И. А. Хованского), когда Москва оказалась во власти стрельцов. Или припомним действия стрельцов в 1698 году, желавших возвести на престол Софью, находившуюся в заточении в Ново девичьем монастыре, попытку, конец которой так выразительно изобразил Суриков на своем полотне "Утро стрелецкой казни". В честь торжества Петра его дядя Лев Кириллович Нарышкин и возвел ликующий памятник в Филях, который, что и говорить, удался на славу.

Выдающийся знаток искусства Михаил Владимирович Алпатов сопоставил храм в Филях с другими сооружениями, в частности с храмом в Коломенском, возведенным еще в шестнадцатом столетии. "Храм XVI века пронизан могучим взлетом, порывистым движением, захватывающим дух величием,- писал Алпатов.- Впечатление от церкви в Филях больше похоже на неторопливое восхождение, причем каждая отмеченная горизонтальным карнизх>м ступень подчеркивает остановки на этом пути кверху... Строитель церкви в Филях был чуток к тому пониманию эпической красоты и величия, которое в высокой степени было свойственно народному творчеству". Сравнивая церковь в Филях с барочными западноевропейскими сооружениями, исследователь отмечает, что зданию у берегов Москвы-реки чужды мучительное напряжение, усилия, экзальтация, которыми исполнены творения иноземных зодчих. И далее делается такое заключение: "В церкви в Филях наглядно выявилось народное представление о стройности, красоте и порядке. Ни в чем не чувствуется ни патетических преувеличений, ни вычурности,- все очень просто, разумно, естественно. Все это делает церковь в Филях шедевром русской архитектуры".

Мы, как нередко бывает, не знаем, кто возвел чудный храм, история умалчивает имя зодчего. Но нет сомнения, что он принадлежит к школе

Бухвостова, с именем которого и связано торжество "нарышкинского" стиля. В самом деле, если мы бросим взгляд на надвратную церковь Солотчинского монастыря близ Рязани, то увидим, что почерк мастера из Филей поразительно родственно схож. Бухвостов любил покрывать кирпичные стены белокаменным убранством.

Клио, муза истории, удержала в памяти кроме имени царицына брата Дьва Кирилловича Нарышкина еще и подробности, связанные с участием в строительстве Петра. В благодарность за спасение во время стрелецкого мятежа он пожертвовал четыреста червонцев (огромная сумма!), употребленные строителями на золочение глав. О Филях вспоминал Петр и в воинском походе - он привез для московской красавицы сияющие витражи, и их поместили в оконных проемах здания.

Цветные стекла не уцелели - храм многое претерпел за три столетия. Но нельзя не быть благодарными Хроносу, которого изображали в виде старца с косою в руках: острие времени пощадило золоченую деревянную резьбу, которой был украшен храм внутри.

Ничто так близко не связано со сказкой, как деревянная резьба, издавна - с языческих времен - процветавшая на Руси. К петровской поре магическое значение узоров и легендарных образов было почти забыто - мастера наслаждались игрой фантазии, приобретавшей под их резцом достоверность и убедительность. Деревянное узорочье придавало красоту жилью, особенно когда оно сочеталось с нарисованными на дверях яркими цветами, с печными изразцами, с кружевами и вышивками,- все было изготовлено собственными руками, дешево и удобно в быту. Резьбой любили украшать лодки и речные суда - они напоминали сказочных водоплавающих птиц. В дни Петра мастера старательно выводили узоры на ботах, шлюпках и яхтах, которые любил - и сам принимал участие в их строительстве - молодой царь. Некоторое представление об этих лаконичных и выразительных линиях и масках дает сохранившийся до наших дней ботик Петра - знаменитый "дедушка русского флота".

Нарышкины возводили храм в Филях как своего рода парадное помещение, предназначенное для торжественных церемоний. Пришедший сюда должен был ощущать себя в райских кущах, где на золоченых ветках висят золотые яблоки... Был воздвигнут огромный - около двадцати метров - резной и золоченый иконостас, заполнивший собой храм, его внутреннее пространство. Затейливая виноградная лоза - привычная для такого рода сооружений - спускалась с верха, где в подкупольном воздухе она сливалась с настенной живописью. Изысканно легки и сделанные на южный манер ложи, рамы, перила из фигурных столбиков, точеных и покрытых позолотой...

Все сияет, все радует. Глядя на сказочные украшения, сияющие золотом, вспоминаешь строки Симеона Полоцкого о "множестве цветов, живо написанных и острым хитро длатом изваянных".

Московская Оружейная палата имела особую мастерскую, именовавшуюся Палатой резных и столярных дел. В ней трудились над выполнением важнейших заказов лучшие мастера, отыскиваемые по всей стране. Среди этих умельцев, выделяясь прилежанием и даровитостью,- тот, чьими руками были созданы в Филях пышные гирлянды, украшающие стены, кисти, арки, вазы, картуши, рамы... Речь идет о Карпе Золотареве, которому поручались самые трудные и почетные работы. Недаром его поставили главой мастерской Посольского приказа, и когда в Измайлове сооружалась церковь индийского царевича, то, согласно подрядной записи, "фрукты разных образцов" и "травы" было поручено резать именно Карпу Золотареву.

Петровская эпоха богата мастерами-умельцами. Их галерея открывается по праву Золотаревым, создавшим грандиозные иконостасы в Кремле, в Новодевичьем и Донском монастырях, в Новом Иерусалиме и, наконец, в Филях. Карп Золотарев, увидев пойменные луга у Москвы-реки, перенес всю луговую и цветочную красоту под своды храма, дав ей вечную жизнь.

Сохранилась характеристика Карпа Золотарева - меткая, даже восторженная: "живописному мастерству научен и всякие живописные дела пишет и знаменит собою..." Был обычай придавать иконным ликам черты лиц знатных особ. Есть предположение, что некоторые из семьи Нарышкиных изображены на иконах в Филях, а образу Стефана-архидиакона Карп Золотарев придал облик юного Петра,- прямое свидетельство того, что если знатный мастер и не общался с будущим героем Полтавы, то, во всяком случае, видел его не раз.

Сооружение-памятник напоминает о трагических событиях стрелецкого восстания. Стрельцы достойны сочувствия: ведь большинство из них были простыми людьми, втянутыми в водоворот событий. Они - московские жители - часто служили в дальних и опасных походах и не думали, что гибель их ждет дома. Стрелецкое восстание - одно из исторических явлений, оставивших глубокий след в народном самосознании. Интересно, что в исторических песнях, восторгаясь Петром, народ сочувствует стрельцам. Вот как говорят родные стрельцу в известной песне-балладе: "Ты, дитя ли наше милое! Покорись ты самому царю, принеси свою повинную, авось тебя государь-царь пожалует. Оставь буйну голову на могучих плечах". Но не таков молодец, ведомый на казнь,- сердце его каменеет, "он противится царю, упрямствует, отца-матерь не слушает, над молодой женой не сжалится, о детях своих не болезнует". Конец известен: "Повели его на площадь Красную, отрубили буйну голову".

Торжество Петра было полным. Еще далеко было до Полтавы и до основания Петербурга, ставшего "окном в Европу", и, наверное, самые проницательные из современников еще не видели, что "горит восток зарею новой".

Красно-белый цвет храма в Филях, его художественный внешний и внутренний облик и запечатлел торжественную панораму событий Петровской эпохи, став одним из наиболее выдающихся художественных памятников Москвы.

* Оглавление *

Баннерная сеть "Исторические сайты"