МОСКВА БЕЛОКАМЕННАЯ

Однако город Калиты просуществовал менее тридцати лет. И не только потому, что страшные пожары, опустошавшие в то тревожное время Москву, повреждали и укрепления. Можно было бы, как и в прежнее время, строить на месте сгоревших новые заборолы - и делу конец! Главное было в том, что военная техника теперь гораздо быстрее шагала вперед, и для обороны города нужны были более совершенные укрепления. И еще: политическая обстановка того времени настоятельно требовала более надежной защиты столицы молодого Русского государства.

Борясь за объединение русских княжеств и свержение ненавистного татарского ига, Москва вынуждена была подчас одновременно воевать "на несколько фронтов" - не только с Золотой Ордой, но и с Литвой, и с соперничавшими русскими князьями - тверскими и рязанскими. Враги Москвы нередко заключали между собой союзы, и москвичи, отправляясь, например, в поход против татар, не были спокойны за судьбу своего города, под стенами которого могла в это время появиться литовская рать. Оборона Москвы приобретала в этих условиях особо важное значение, обеспечивая тыл русских в борьбе с татарами.

Уже в 1366 году летописцы записали, что молодой князь Дмитрий Иванович (впоследствии завоевавший за победу над татарами славное прозвище Донского) со своим двоюродным братом и союзником Владимиром Андреевичем "и со всеми бояры старейшими сдумаша ставити город камен Москву, да еже умыслиша, то и сотвориша. Тое же зимы повезоша камение к городу...". "И иных князей русских нача приводити под свою волю, а который нача не повиноватися, на тех нача посегати". Мы видим, что летописцы, очевидно, отражая мнение современников, связывали строительство каменного города в Москве с объединительными тенденциями московского правительства.

Работа, которую предстояло совершить, была чрезвычайно трудной. Ведь первые каменные здания - соборы начали строиться в Москве едва за полвека до того. Видимо, за этот короткий срок московские мастера горододельцы приобрели уже необходимый опыт в каменном строительстве, и в Москве имелись необходимые для этого специалисты - каменотесы, которые могли вырубать и обтесывать белый камень, и каменщики, освоившие его кладку.

Возвести каменную крепость было совсем не то, что построить деревянные заборолы на земляном валу. Она стояла непосредственно на земле на прочном, глубоком фундаменте, который держит многие участки стены еще и в наши дни (более 6710 лет спустя!). Фундамент и тело стены выкладывались из дикого (неправильной формы) камня, а возвышающиеся над землей части стен и башен, так же как и их внутренние камеры, были облицованы тщательно отесанными правильными блоками.

Общая длина стен Кремля достигала 2 тысяч метров. Крепость охватывала уже почти всю ту площадь, которую занимает современный Кремль, за исключением его северного угла и узкой полосы вдоль берега Неглинной. В Кремле теперь было восемь или девять башен, в том числе пять проездных, с воротами. В сторону современной Красной площади вели три проездные башни, соответствовавшие современным Константино-Еленинской, Спасской и Никольской, к берегу Москвы-реки вели Чешковы, или Тайницкие, ворота, к берегу Неглинной - Боровицкие и Троицкие. От Троицких ворот через реку Неглинную был перекинут первый в Москве каменный мост. Больше всего башен было, как это требовалось условиями тогдашней военной тактики, с той стороны, откуда врагу легче всего было приступить к крепости, т. е. со стороны площади. Сюда кроме трех уже названных проездных башен выходили еще две глухие, угловые. Но удивительно было не то, что с приступкой стороны Кремля было пять башен, а то, что три из них были проездными. Это была большая смелость, так как всякому ясно, что штурмовать ворота, хотя бы и железные, легче, чем глухие башни, и чем меньше было ворот со стороны приступа, тем сильнее была бы оборона. Однако москвичи, видимо, настолько ценили возможность свободного сообщения Кремля с другими частями города, что заботились в первую очередь об обеспечении проезда на Великий посад и дальние дороги, даже в ущерб оборонной мощи крепости. И горододельцы, должно быть, рассчитывали не на пассивное сидение за стенами крепости, а на активную ее оборону, на частые вылазки, при которых обилие выходов из недостатка превращается в преимущество обороняющихся.

Огромную по тому времени белокаменную крепость создали всего за один год. В 1367 году строительство было завершено. Н. Н. Воронин подсчитал, сколько примерно рабочих рук потребовалось бы для строительства, если бы оно велось по нормам так называемого "урочного положения для строительных работ", созданного в конце XIX века. Но ведь в эти времена производительность труда была, конечно, уже много выше, чем за пятьсот лет до того, в эпоху феодализма. Так что огромные цифры, полученные в результате подсчетов Н. Н. Воронина, скорее меньше, нежели больше тех затрат труда, которые были сделаны при Дмитрии Донском.

На основных строительных работах в течение сезона 1367 года (всего около 170 дней) должно было работать, по подсчетам Н. Н. Воронина, 1970 человек, а если принять во внимание разницу в производительности труда, о которой : мы говорили, то правильнее предположить, что в то лето на работу выходило каждый день свыше 2 тысяч человек - вот каков был размах работ. Московским мастерам-городникам нужно было бойко поворачиваться, чтобы справиться с этой массой работников и обеспечить повсюду высокое качество строительных работ.

Конечно, не одни горожане строили крепость. По обычаям того времени, в этой работе должны были участвовать и крестьяне окрестных деревень. Известна и существовавшая в ту пору примерная разверстка: "покручал четвертый пятого", т. е. из каждых пяти дворохозяев один (пятый) отправлялся на стройку, а второй (четвертый) снабжал его всем для этого необходимым - вероятно, подводой, лошадью, может быть, и провизией. Ясно, что много поработали для строительства мячковские камнерубы. Словом, Москву белокаменную строил весь край.

Возведенный в 1367 году белокаменный Кремль имел и самое современное по тому времени вооружение. С его стен и башен впервые заговорили русские пушки. Эта крепость успешно выдержала немало осад. Она никогда не была взята приступом. Уже в первые годы после постройки Кремля его дважды осаждал литовский князь Ольгерд, и каждый раз вынужден был отступить, "не успев ничего же". И даже в 1382 году, когда Москва претерпела одно из самых страшных за всю свою многовековую историю разорений, приступ татар к Кремлю был отбит москвичами, и только обманом татарскому хану Тохтамышу удалось ворваться в доверчиво открытые защитниками ворота.

В конце XIV века летописец перечислял русские города: "А се имена градам русским дальним и ближним". В этом списке он с гордостью записал: "Москва камен", имея в виду, конечно, белокаменный Кремль. С тех пор как москвичи возвели этот город из белого камня, народ стал называть свою столицу Москва белокаменная.

А что представляла собой тогда периферия города, его посад?

Давно уже прошло то время, когда Москва была как бы вытянута вдоль Москвы-реки, от крепости к пристани. Теперь не только реки соединяли город с другими городами и землями. Важное значение приобрели сухопутные дороги, Расходившиеся от города, как лучи. На юго-запад шла Можайская дорога, на запад - Волоколамская, на северо-запад - Тверская и Дмитровская дороги, на северо-восток - Великая Владимирская дорога, на юго-восток - Болвановская, ведшая к Коломне и Рязани, и, наконец, на юг протянулась Ордынская дорога, связавшая Москву с югом страны и ставкой золотоордынских ханов в низовьях Волги. Эти дороги, сходясь к центру города, образовывали первые радиальные улицы, ведшие от Кремля к выезду из Москвы. Кроме Великой улицы, о которой мы уже говорили, теперь были между Владимирской и Болвановской дорогами еще Варьская, Ильинская и Никольская, ныне улицы Разина, Куйбышева и 25 Октября. Недавние археологические наблюдения А. Г. Векслера показали, что мощеная улица подымалась в город и на правом берегу Неглинной - по нынешней улице Горького примерно до современного здания Моссовета. Город, стало быть, занимал уже все междуречье Москвы-реки и Неглинной (примерно до современного Китайского проезда, площади Ногина, проезда Серова и площади Дзержинского) и перешагнул даже за Неглинную. А в следующем, XV столетии - и за Яузу, кое-где - и за Москву-реку. Так образовались известные по летописям районы города - собственно Город, или Град Москва (Кремль), Великий, или Большой, посад (Китай-город), Занеглименье, Заяузье и Заречье. Заселялись новые окраинные районы прежде всего трудовым людом - ремесленниками.

Московское ремесло в XIV-XV веках переживало пору бурного расцвета. Мы уже говорили о том, как московские гончары освоили керамические обжигательные печи - горны. К концу XIV века уже более трех четвертей всех гончарных изделий обжигали в горнах, а в следующем, XV веке не только все изделия обжигали в горнах, но научились делать из красной глины черную посуду, применяя так называемый восстановительный обжиг при недостаточном доступе кислорода. Все более разнообразными становились формы посуды - кухонной, столовой, парадной, а с середины XV века гончары стали делать и керамические строительные материалы - кирпич, черепицу, плитки для полов.

Большие сдвиги произошли в XIV-XV веках и в других отраслях московского ремесла. Если охарактеризовать их кратко, то можно сказать, что этот период ознаменован углублением разделения труда. Общеизвестно, что производительность труда тем выше, чем более ограничен круг операций, производимых одним мастером. Они становятся привычными, постоянное их повторение позволяет предельно сократить затраты времени на каждую. Поэтому развитие ремесла шло по пути отделения друг от друга различных этапов производства одной и той же продукции.

Инструменты сапожников, литейщиков, плотников, портных.

Например, если в первых московских мастерских из шкур животных делали кожу и тот же мастер кроил и шил из кожи различные изделия, то на рубеже XIV и XV веков кожевенное производство отделилось от сапожного. Кожевники выделывали шкуры, дубили их, превращая в кожу; сапожники получали уже готовую кожу, размачивали ее, кроили и шили обувь. Среди остатков мастерских сапожников этого времени археологи не находят уже ни зольников, где от шкуры отделяли шерсть, ни дубильных чанов, ни огромного количества отработанной древесной коры, служившей для дубления. Все это стало признаком только кожевенного производства. В мастерских же сапожников можно найти лишь небольшую бочку для размачивания засохшей кожи, ножи для раскройки, прямые и кривые шилья, молотки, может быть, колодки. И, конечно, массу обрезков кожи, а иногда - и старую обувь, шедшую на починку. Раскопки показали, что на своих старых местах на Великом посаде в XV веке оставались обычно сапожники, а кожевники переселялись в новые районы города, главным образом за Москву-реку.

Ювелир-литейщик прежде сам изготовлял для себя литейные формы. Он же занимался обычно и производством железа из болотной руды. Еще в конце XIV века на Великом посаде существовала такая мастерская, которую мы и открыли при раскопках. Но позже кричное производство постепенно исчезло из Москвы. Заглох целый район Великого посада, где раньше помещались сыродутные горны. Должно быть, иссякли месторождения болотной руды.

В город привозили теперь готовые крицы, которые и поступали в мастерские кузнецов. Литейщики плавили в своих тиглях бронзу и серебро и разливали в готовые формы, полученные от специалистов - мастеров новой профессии - резчиков. При раскопках в Кремле и Зарядье удалось установить, что в мастерские на Великом посаде формы поставлял резчик, живший на территории Кремля. Нужно сказать, что и сами эти формы усложнились, их делали с таким расчетом, чтобы в одной форме можно было отлить сразу несколько сходных изделий. Это тоже повышало производительность труда литейщика.

Литейщиков-ювелиров становилось в Москве все больше. И работали они теперь уже не столько на окрестных крестьян, сколько на великокняжеский двор - на семейство князя и его приближенных. Еще в XIV веке в духовных грамотах - завещаниях московских князей упоминаются драгоценные вещи, сделанные, как видно, знаменитыми московскими ювелирами (или, как их называли тогда, златокузнецами) Парамшей (вероятно, Парамоном), Шишкой и другими. Появляются в Москве и другие мастера, делавшие роскошные вещи, среди них резчики по дереву, кости и камню, изделия которых иногда попадаются при раскопках.

Появление ремесленников, специализировавшихся на разного рода тонких работах, ювелиров, резчиков, книжных писцов связано, конечно, с ростом политического значения Москвы как столицы великого княжества, резиденции князей и их все растущего двора. Все больше становилось в Москве богатых людей, увеличивался спрос на разные красивые и ценные вещи, а значит, увеличивалось и их производство.

И еще одна особенность развития московского ремесла была связана с ростом значения Москвы как центра складывающегося Русского государства. В Москве появились крупные производства, где отливали колокола и пушки. Освоение крупного литья, плавки и формовки больших масс металла было необходимо для обеспечения оборонной мощи государства. Ведь если первые пушки в XIV веке были коваными, то менее чем через столетие повсюду в Европе появились пушки литые. Масштабы производства были таковы, что с ним не под силу было справиться одиночке-ремесленнику. Крупное литье обычно организовывало само государство. И Москва не отставала от своих европейских соперников.

Еще в XIV веке в Москве были мастера - специалисты по крупному литью. А в последней четверти XV века в ней появилась государева пушечная изба, вскоре преобразованная в государев Пушечный двор. Он находился на тогдашней окраине города, на берегу реки Неглинной, там, где теперь универмаг "Детский мир". О Пушечном дворе и других крупных предприятиях мы скажем подробнее в одной из следующих глав.

Москва стала столицей огромного, сильного, многонационального государства, включившего к концу XV века почти все русские земли и некоторые значительные области с нерусским населением. В 1480 году было окончательно свергнуто ненавистное татарское иго. Пришло время подумать и о перестройке Кремля.

Оглавление

Баннерная сеть "Исторические сайты"