ПЕРВЫЙ КРЕМЛЬ

Конечно, то первое укрепление Москвы давно исчезло с лица земли, и, может быть, мы никогда бы о нем ничего и не узнали. Но еще в первой половине прошлого века в Кремле вели земляные работы и неожиданно обнаружили значительное углубление в песке, заполненное - культурным слоем. Где-то поблизости нашли и остатки вертикально врытых в землю бревен. Заметили все это не археологи; никаких чертежей не осталось, да и какой-либо записи очевидца тоже. И поэтому почти полтораста лет ученые, в руки которых все же попали эти весьма неопределенные сведения, ожесточенно спорили между собой.

Была ли эта крепость первой в Москве?

Кто и когда ее построил?

Что она собой представляла?

Какую охватывала территорию?

Более или менее удовлетворяющий всех ответ можно было дать лишь на последний вопрос. Внешний край углубления, которое, несомненно, было остатками древнего рва, не доходил до древней церкви Спаса на Бору, что стояла когда-то там, где теперь внутренний двор Большого Кремлевского дворца. Значит, ров защищал лишь небольшую часть территории современного Кремля, юго-западную оконечность мыса в устье реки Неглинной. Если пройти через современные Боровицкие ворота вдоль здания Оружейной палаты, то всю территорию древней крепостцы мы пересечем за несколько минут. Ведь она кончалась у ближайшего угла Большого Кремлевского дворца.

Уже одно то, что укрепления охватывали такую маленькую территорию, как будто бы указывало на большую древность их. Поэтому большинство исследователей (И. Е. Забелин, С.П. Бартенев, М. Н. Тихомиров и другие) считали, что эта крепость древнее Юрия Долгорукого и только Н.Н. Воронин связывал ее со строительством Юрия в 1156 году.

И. Е. Забелин, признавая крепость более древней, все же не считал ее первой московской крепостью. Он предполагал что Москва возникла не на устье реки Неглинной, а ниже по течению Москвы-реки, на устье реки Яузы.

С. П. Бартенев думал иначе. Остатки рва он считал первой крепостью, огородившей село, из которого возникла Москва! Но к XII веку, когда в этих краях появился Долгорукий, крёпость уже несколько перестроилась и ров был якобы укреплен надолбами.

Так спорить можно было бы и дольше. Ведь ничего определенного историкам не было известно.

Но вот в 1959-1960 годах в Кремле в связи со строительством Дворца съездов снова развернулись большие земляные работы. И в одной из выработок, у самого угла Большого Кремлевского дворца, мы вдруг увидели тот древний рок. Он представлял собой в разрезе как бы опрокинутый вершиной вниз треугольник, углубленный в желтый песок и заполненный влажной, жирной темно-коричневой землей.

Можно думать, что первоначально ров был глубиной метров шесть или немного меньше, а шириной метров шестнадцать - восемнадцать. Дно его было чуть скруглено, но никаких следов надолб во рву обнаружить не удалось. Значит, если вертикально врытые бревна, о которых говорили очевидцы в прошлом столетии, и относятся к укреплениям, то скорее всего это не надолбы во рву, а частокол на валу. За рвом в таких крепостях насыпался вал из той самой земли, что выбрасывали при рытье рва, а на валу ставился крепкий частокол. Частокол окружал, наверное, всю территорию крепостцы, а вал, как и ров, был только в наиболее угрожаемом месте, там, где к мысу примыкало ровное плато, по которому мог легко подойти неприятель. Крутые берега рек Москвы и Неглинной были надежной защитой сами по себе, и на круче ставился только частокол. Такого типа крепостцы (их называют "мысовыми") ставились на Руси в X -XII веках. Но уже в XI веке эта система обороны начала себя изживать.

Что еще можно сказать о первом Московском Кремле? ,Конечно, в нем были ворота, но где именно - неизвестно. Наверное, правы исследователи, которые думали, что крепостца должна была иметь даже двое ворот - одни в сторону плато, другие - к одной из рек, скорее всего, к Неглинной Но, разумеется, все это пока лишь предположения, которыми мы вынуждены довольствоваться, пока Кремль не будет более полно изучен археологически.

Московские находки XI —XIII веков: наконечник копья, товарная пломба, печать (с лицевой и оборотной стороны), пряслица, замок, огниво, бусина, обломки стеклянных браслетов, пряжка пояса.

Одно мы можем определенно утверждать уже сейчас - это то, что городок в XI-XII веках был больше своей крепостцы, что уже первый Кремль охватывал лишь центр Москвы, как бы мал этот центр ни был, а за пределами крепости уже тогда был посад, где жили ремесленники и торговцы.

А кто жил за рвом и частоколом? Скорее всего, первый феодальный владелец Москвы со своей семьей и челядью.

Обязательно должно было быть в детинце и святилище В дохристианские времена - какой-то жертвенник или храм одного или нескольких божеств; с распространением христианства (в конце X -XI веке) в городах (обычно на местах языческих храмов и жертвенников) ставились православные церкви. Была такая церковь и в Москве. Мы знаем, что называлась она церковью Иоанна Предтечи и стояла в самом центре детинца, примерно в 1710 метрах от рва. На месте этой деревянной церкви в XV веке построили каменную, но в XIX веке ее снесли за ветхостью, и на широком проезде возле Боровицких ворот теперь ничто даже не напоминает о первой московской церкви. Однако несколько лет назад археологи получили о ней весьма важное напоминание.

Во дворе современного здания Оружейной палаты, при реставрации кремлевских стен, в шурфе на шестиметровой глубине открылась вымостка из щебенки - слабый след древней улицы, спускавшейся к Неглинной. И вот на этой довольно примитивной мостовой археолог Н. С. Шеляпина нашла маленький, с трехкопеечную монету, свинцовый кружочек, видимо провалявшийся здесь не одно столетие. На обеих сторонах кружочка были ясно видны изображения; отверстие в верхней части говорило о том, что когда-то он был к чему-то привешен. Это "вислая" печать, какие привешивались в Древней Руси к пергаментным грамотам. На одной ее стороне оттиснуто изображение богоматери и сокращенная надпись "матер деи" (мать бога), на другой стороне - изображение крылатого святого - архистратига Михаила. Печать, как видно, принадлежала духовному лицу.

В. Л. Янин установил, что оттиснули ее в Киевской митрополии примерно в конце XI века, точнее между 1091 и 1096 годами.

Печать была привешена к какой-то грамоте. Значит, уже в конце XI века из Киева - церковного центра тогдашней Руси - о чем-то писали в Москву. Естественным местом хранения таких грамот должна была быть церковь Иоанна Предтечи. Не случайно печать найдена всего метрах в восьмидесяти от того места, где стояла когда-то церковь, на улице между церковью и берегом реки.

Но печать эта - не единственная находка, связывающая Москву с Русью в тогдашнем понимании этого слова, т. е. с Киевской землей. В Москве обнаружены обломки поливной посуды, сделанной в Киеве и Любече. А найденные в Москве и ее окрестностях шиферные пряслица, о которых вы уже читали в этой книге, тоже происходят из Киевской земли, Надо думать, что первые владельцы Москвы были довольно тесно связаны с Киевом и Черниговом, что в первые десятилетия своего существования Москов еще не вошел в орбиту влияния суздальских князей.

Крепостца охватывала, конечно, не всю территорию городка.

С холма на низменный берег реки Москвы спускалась уличка, ведшая к пристани, которая находилась примерно там, где сейчас на набережной вход в гостиницу "Россия". В нагорной же части посад городка кончался ближе к валу, немного севернее современного Успенского собора. Из крепости сюда вела другая улица, деревянная мостовая которой также открыта Н. С. Шеляпиной. По срезам бревен мостовой удалось определить, что деревья для нее были срублены тоже в конце XI века, примерно в 80-90-х годах. Следы железоделательного, кузнечного и кожевенно-сапожного производства говорят о ремесленном населении неукрепленной части города - Московского посада конца XI века.

Здесь, на окраине городка, по-видимому, лет через 20-30 после прокладки улицы, на месте, где теперь стоит Успенский собор, была построена еще одна деревянная церковь и при ней, как при всех тогдашних церквах, возникло одно из первых московских христианских кладбищ. Исследованные за последние годы погребения этого кладбища принадлежали горожанам. Курганный обряд погребения в городе к этому времени был оставлен, хоронили по церковному обряду, в грунтовых могилах, но с перстнями и привесками вятичского племенного убора (такие украшения находят и в культурном слое города). Одно погребение поразило археологов своей роскошью. Молодая женщина была похоронена в богатой одежде и головном уборе, украшенных золочеными тканями, дорогим шитьем и тканьем. Это была не простая горожанка, а представительница знатной семьи. Кучковна - назвали ее археологи. Конечно, условно. Вряд ли это и в самом деле могла быть женщина из семьи Кучковичей. Ведь они жили за рвом и частоколом и, наверное, хоронили своих на кладбище у церкви Иоанна Предтечи.

В свете всего только что изложенного нам яснее представляются драматические события 40-х годов XII века, о которых говорят летописи и народные предания. Московские владетели Кучковичи в феодальных войнах той поры, вероятно "держали руку" киевских князей. Это и понятно, поскольку те сравнительно далекие феодалы представлялись им менее опасными, чем гораздо более близкий суздальский князь Долгие Руки. А Юрию Долгорукому как раз нужен был Москов в его борьбе против соперников за Киевский великокняжеский стол. Потому и отнял он городок у Кучки, потому и расправился с ним и с его семьей. Произошло это, видимо, незадолго до первого упоминания Москвы в летописи, примерно в начале 40-х годов.

Для Москвы эти события сыграли огромную роль, включив ее на долгие годы в состав Владимиро-Суздальского княжества.

В 1147 году Москов уже принадлежал Юрию, но князь, конечно, не жил здесь постоянно. Городком управлял, должно быть, его наместник - тиун. Так водилось в феодальной Руси.

Тиун со своими отроками поселился, может быть, даже в старых хоромах Кучки и заботился не только и, можно сказать, даже не столько о защите города и его населения от нападений врагов, сколько о том, чтобы собрать с горожан и окрестных крестьян дань и обеспечить выполнение в пользу князя различных повинностей.

И в княжеском уже теперь дворе накапливались немалые запасы. В просторных клетях хранилось зерно - жито и всякий иной пищевой запас, в погребах - мясо, мед, вино и пиво, в кладовых - тяжкий товар - заготовки и изделия из железа и меди, холсты и иное имущество. На конюшнях стояли сотни, а может быть, и тысячи лошадей, на скотном дворе - целое стадо коров, овец, коз.

Впрочем, в Москове конюшня и, вероятно, скотный двор были уже за стенами детинца, хоть и недалеко от него. Среди остатков конюшни, открытой при наших раскопках в 1960 году, нашли целый деревянный хомут, пролежавший в земле лет девятьсот.

Теперь нам понятно, почему Юрий Долгорукий пригласил Святослава Ольговича в свой город Москов. Здесь было где разместиться князьям и их отрокам, было чем накормить гостей. И можно было спокойно обсудить план дальнейших военных действий против общих врагов.

Оглавление

Баннерная сеть "Исторические сайты"