Старые карты Москвы

Музеи Москвы

Книги о Москве

Статьи о Москве

Каталог ссылок

Найти:
на сайте
testan.narod.ru Народ.Ру Яндексе

---

Подпишись на рассылку
О Московском крае:

Когда полиция стала стучать в двери, он запер магазин на ключ и крикнул:

- Я именинник, это - мои гости!

Через черный ход он выпустил затем всех, кому опасно было попадаться в руки полиции, и на другой день в "говорильне" клуба возмущался действиями властей.

Конечно, такой член Английского клуба был не по нутру тайным советникам, но в "говорильне" его слушали.

Однажды в "говорильне" Лев Голицын громовым голосом, размахивая руками и поминутно поправляя пенсне, так же горячо доказывал необходимость запрещения водки, чтобы народ пил только чистые виноградные вина.

- Мы богаты, наш юг создан для виноградарства!

Ему пробовал возражать красивый высокий блондин с закрученными усами - В. И. Мартынов, видный чиновник удельного ведомства, Мартынов - сын убийцы Лермонтова.

Перед ними стоял старик с белой шевелюрой и бородой. Он делился воспоминаниями с соседями. Слышались имена: Лермонтов, Пушкин, Гоголь...

Это был А. А. Стахович, известный коннозаводчик и автор интересных мемуаров, поклонник Пушкина и друг Гоголя. В своем имении "Пальне" под Ельцом он поставил в парке памятник Пушкину: бюст на гранитном пьедестале.

Бывали здесь и другие типы. В начале восьмидесятых годов сверкала совершенно лысая голова московского вице - губернатора, человека очень веселого, И. И. Красовского. Про него было пущено, кажется Шумахером, четверостишие:

Бывал и обер - полицмейстер А. А. Козлов, не пропускавший ни одного значительного пожара. По установленному издавна порядку о каждом пожаре посетители Английского клуба извещались: входил специальный слуга в залы, звонил звонком и тихим, бархатным голосом извещал:

- В Городской части пожар номер пять, на Ильинке.

В Рогожской, в Дурном переулке пожар номер три. И с первым появлением этого вестника выскакивал А. А. Козлов, будь в это время обед или ужин, и мчался на своей лихой паре, переодеваясь на ходу в непромокаемый плащ и надевая каску, которая всегда была в экипаже. С пожара он возвращался в клуб доедать свой обед или ужин.

Собирались иногда в "кофейной" П. И. Бартенев - издатель "Русского архива" и К. К. Тарновский - драматург.

За "говорильней" следовала большая гостиная; в ней, как и в "портретной", ломберные столы были заняты крупными игроками в коммерческие игры. Десятками тысяч рублей здесь кончались пульки и роббера.

За большой гостиной следовала "галерея" - длинная комната, проходная в бильярдную и в читальню, имевшая также выход в сад.

Бильярдная хранила старый характер, описанный Л. Н. Толстым. Даже при моем последнем посещении клуба в 1912 году я видел там китайский бильярд, памятный Л. Н. Толстому.

На этом бильярде Лев Николаевич в 1862 году проиграл проезжему офицеру тысячу рублей и пережил неприятную минуту: денег на расплату нет, а клубные правила строги - можно и на "черную доску" попасть.

Чем бы это окончилось - неизвестно, но тут же в клубе находился М. Н. Катков, редактор "Русского вестника" и "Московских ведомостей", который, узнав, о чем дело, выручил Л. Н. Толстого, дав ему взаймы тысячу рублей для расплаты. А в следующей книге "Русского вестника" появилась повесть Толстого "Казаки".

В левом углу проходной "галереи" была дверка в "инфернальную" и в "старшинскую" комнату, где происходили экстренные заседания старшин в случае каких - нибудь споров и недоразумений с гостями и членами клуба. Здесь творили суд и расправу над виновными, имена которых вывешивались на "черную доску".

Рядом со "старшинской" был внутренний коридор и комната, которая у прислуги называлась "ажидация", а у членов - "лакейская". Тут ливрейные лакеи азартных игроков, засиживавшихся в "инфернальной" до утра, ожидали своих господ и дремали на барских шубах, расположившись на деревянных диванах.

Эта "ажидация" для выездных лакеев, которые приезжали сюда в старые времена на запятках карет и саней, была для них клубом. Лакеи здесь судачили, сплетничали и всю подноготную про своих господ разносили повсюду.

За "галереей" и бильярдной была читальня в пристройке, уже произведенной Разумовским после 1812 года. Этот зал строил Жилярди.

Входишь - обычно публики никакой. Сядешь в мягкое кресло. Ни звука. Только тикают старинные часы. Зеленые абажуры над красным столом с уложенными в удивительном порядке журналами и газетами, к которым редко прикасаются.

Безмолвно и важно стоят мраморные колонны, поддерживающие расписные своды - творчество художников времен Хераскова.

Поблескивают золотыми надписями кожаные переплеты сквозь зеркальные стекла шкафов. Окна занавешены. Только в верхнюю, полукруглую часть окна, незашторенную, глядит темное небо.

Великолепные колонны с лепными карнизами переходят в покойные своды, помнящие тайные сборища масонов, - по преданиям, здесь был кабинет Хераскова. Сквозь полумрак рельефно выступает орнамент - головы каких - то рыцарей.

Верхний полукруг окна осветился выглянувшей из - за облака луной, снова померк... Часы бьют полночь. С двенадцатым ударом этих часов в ближайшей зале забили другие - и с новым двенадцатым ударом в более отдаленной зале густым, бархатным басом бьют старинные английские часы, помнящие севастопольские разговоры и, может быть, эпиграммы на царей Пушкина и страстные строфы Лермонтова на смерть поэта...

В ярком блеске "храм праздности" представлялся в дни торжественных обедов.

К шести часам в такие праздники обжорства Английский клуб был полон. Старики, молодежь, мундиры, фраки... Стоят кучками, ходят, разговаривают, битком набита ближайшая к большой гостиной "говорильня". А двери в большую гостиную затворены: там готовится огромный стол с выпивкой и закуской...

- Сезон блюсти надо, - говаривал старшина по хозяйственной части П. И. Шаблыкин, великий гурман, проевший все свои дома. - Сезон блюсти надо, чтобы все было в свое время. Когда устрицы флексбургские, когда остендские, а когда крымские. Когда лососина, когда семга... Мартовский белорыбий балычок со свежими огурчиками в августе не подашь!

Все это у П. И. Шаблыкина было к сезону - ничего не пропустит. А когда, бывало, к новому году с Урала везут багряную икру зернистую и рыбу - первым делом ее пробуют в Английском клубе.

Настойки тоже по сезону: на почках березовых, на почках черносмородинных, на травах, на листьях, - и воды разные шипучие - секрет клуба...

Но вот часы в залах, одни за другими, бьют шесть. Двери в большую гостиную отворяются, голоса смолкают, и начинается шарканье, звон шпор... Толпы окружают закусочный стол. Пьют "под селедочку", "под парную белужью икорку", "под греночки с мозгами" и т. д. Ровно час пьют и закусывают. Потом из залы - читальни доносится первый удар часов - семь, - и дежурный звучным баритоном покрывает чоканье рюмок и стук ножей.

- Кушанье поставлено!

* Оглавление * 1 * 2 * 3 * 4 * 5 *