Старые карты Москвы

Музеи Москвы

Книги о Москве

Статьи о Москве

Каталог ссылок

Найти:
на сайте
testan.narod.ru Народ.Ру Яндексе

---

Подпишись на рассылку
О Московском крае:

Глава II. Санаторий Академии наук.

Б.Л. Пастернак

ЛИПОВАЯ АЛЛЕЯ

Ворота с полукруглой аркой.
Холмы, луга, леса, овсы.
В ограде — мрак и холод парка,
И дом невиданной красы.

Там липы в несколько обхватов
Справляют в сумраке аллей,
Вершины друг за друга спрятав,
Свой двухсотлетний юбилей.

Они смыкают сверху своды.
Внизу — лужайка и цветник,
Который правильные ходы
Пересекают напрямик.

Под липами, как в подземелье,
Ни светлой точки на песке,
И лишь отверстием туннеля
Светлеет выход вдалеке.

Но вот приходят дни цветенья,
И липы в поясе оград
Разбрасывают вместе с тенью
Неотразимый аромат.

Гуляющие в летних шляпах
Вдыхают, кто бы ни прошел,
Непостижимый этот запах,
Доступный пониманью пчел.

Он составляет в эти миги,
Когда он за сердце берет,
Предмет и содержанье книги,
А парк и клумбы — переплет.

На старом дереве громоздком,
Завешивая сверху дом,
Горят, закапанные воском,
Цветы, зажженные дождем.

Узкое, 1957 г.

После ликвидации Комиссии содействия ученым Узкое досталось Академии наук и принадлежит ей поныне. Репрессии существенно затронули Академию еще с конца 1920-х годов. Известное дело С.Ф.Платонова — Е.В.Тарле выбило из ее рядов виднейших ученых-обществоведов, преимущественно "старой школы", и талантливую молодежь, воспитанную ими. После этого основное сопротивление тоталитаризму, всегда свойственное Академии, было сломлено как физически, так и морально. Дальнейшие шаги власти — перевод Академии в Москву в 1934 году и последовавшее слияние ее учреждений с учреждениями Коммунистической Академии — уже не вызвали ничего, кроме глухого ропота. Открыто проявлять недовольство многие ученые боялись, памятуя о трагических судьбах своих коллег. Академия пополнилась "красными профессорами", пытавшимися подчинить отечественную науку идеологическому диктату.

Остроумова-Лебедева А.П. Портрет Николая Александровича Морозова. 1938 г. X., м. Собрание санатория РАН "Узкое".

Контингент отдыхающих в Узком не изменился, разве что стал более "академическим". По-прежнему наезжали ученые и деятели искусств; в том числе — Эмма Григорьевна Герштейн, дочь Корнея Чуковского — Лидия, невестка Марины Цветаевой — Елизавета Яковлевна Эфрон. 16 июня 1940 года в Узком скончался председатель Казахстанского филиала Академии наук Андрей Дмитриевич Архангельский (1879-1940), исследователь геологической структуры европейской части страны. Его могила находится на Новодевичьем кладбище.

Лидия Чуковская оставила воспоминания о своем знакомстве с Эфрон в марте 1941 года: "…встреча у нас с ней произошла одна-единственная и, мягко выражаясь, в высшей степени неудачная. Встретились мы в санатории Академии наук "Узкое" под Москвой. Я приехала вечером и оказалась за одним столиком с незнакомой дамой; завтра с утра ей уезжать. Полная дама, гораздо старше меня, лет пятидесяти, — и тем не менее настоящая красавица. Глубокие, темные глаза, ровные белые зубы и какая-то особая прелесть в мягком голосе, в мягких движениях, в серьезном внимании к собеседнику. Мы сказали друг другу "Добрый вечер!" и, не называя своих имен, за ужином разговорились. Разговор сначала был самый пустой, незначительный — о здешних врачах, о погоде, о режиме, но, не помню почему, речь зашла о "художественном чтении" — о недавнем приезде какого-то чтеца, что ли. Я, с детства наслушавшаяся, как читают поэты, высказала нечто нелестное об авторском исполнении стихов. <…> Моя vis-a-vis смотрела на меня молча, внимательно, даже как-то задумчиво, положив щеку на руку, словно посылая мне навстречу через стол очарование своих внимательных глаз. А наутро, когда она уже уехала, мне, в ответ на мои расспросы, объяснили, что это была наставница всех лучших актеров-чтецов, обучавшая их художественному чтению, режиссер, знаменитый педагог — Елизавета Яковлевна Эфрон.

Помню, я тогда пришла в отчаяние от своей бестактности, резкости; я испугалась, что она приняла мою болтовню за преднамеренную грубость или за попытку учить ее уму-разуму."¹ Описанный Л.К.Чуковской инцидент, забавный сам по себе, имел некоторое продолжение. Когда во время войны, после эвакуации в Чистополь, она познакомилась с Мариной Цветаевой, та ей сообщила: "Мне много говорила о вас сестра моего мужа, Елизавета Яковлевна Эфрон" (имея в виду эту встречу в Узком).²

Война свела на нет предполагавшийся ремонт главного дома усадьбы и предложения академика ВАСХНИЛ И.Я.Якушкина по усовершенствованию санаторного хозяйства, ведущегося на базе бывшего имения.³ И.Я.Якушкин, отдыхавший в Узком в 1940 году, — одна из самых трагических фигур отечественной науки. Не сумев эмигрировать во время гражданской войны, он остался на родине, много и с успехом работал, но был завербован НКВД и начал выполнять агентурные задания. Доносы И.Я.Якушкина сыграли роковую роль в судьбе выдающегося отечественного биолога академика Н.И.Вавилова, скончавшегося в заключении.

В конце весны — начале лета 1941 года в Узком, как всегда, было многолюдно и весело. 20 мая в санаторий приехал со своей женой Натальей Евгеньевной В.И.Вернадский. 13 июня он записал в дневнике: "Вчера у меня ясно сложилось представление о свободной мысли как основной геологической силе. Развить в ноосфере."⁴

Почти весь первый день начала войны Вернадский не отходил от радио в соловьевской комнате", очень волнуясь. 12 июля он занес в дневник следующее: "Произошли события — может быть, исторический перелом в истории человечества…

9 июля мы приехали из Узкого, накануне нам дали знать, что Академия переезжает в Томск и мы должны решить, едем ли мы. Сомнений у нас не было, если только условия поездки были бы благоприятными и приемлемыми.

Я решил ехать и заниматься: 1)проблемами биогеохимии и 2)хроникой своей жизни и историей своих идей и действий, материал для автобиографии, которую, конечно, написать не смогу."⁵ Однако планы Вернадских еще раз оказались скорректированы. Вместо Томска они уехали в Казахстан на курорт Боровое, на время войны ставший домом для ряда видных ученых.⁶

Приближение линии фронта к столице вынудило командование организовать так называемую Московскую зону обороны. Один из ее оборонительных рубежей проходил через Узкое, превращенное в крупный опорный пункт. Усадебный парк был перерыт блиндажами и траншеями. Для пристрелки артиллерии была спилена часть лиственничной аллеи, ведущей к Калужскому шоссе, сооружены доты и дзоты… В конце октября позиции слева от шоссе по линии Узкое-Красное-Царицыно-Хохловка заняла Юго-Западная группа войск, костяк которой составляла 332-я стрелковая дивизия. На рубеже Узкое-Теплый Стан были подготовлены передовые позиции группы.⁷

Санаторий прекратил работу. На его базе в усадьбе 26 ноября 1941 года был развернут полевой передвижной госпиталь 104-А, находившийся в ней более месяца. Несколько позже, по решению Мособлсовета, Узкое с 16 марта 1942 года занял эвакогоспиталь, действовавший до весны 1943 года. Среди сотрудников этих госпиталей был и персонал санатория.⁸

Памятником этого тяжелого времени является находящийся у церкви гранитный монумент над могилой лейтенанта Д.Я.Черных (1922-1942). По некоторым данным, он погиб при разминировании территории Узкого.

После стабилизации обстановки на фронтах в усадьбе в 1943 году был открыт дом отдыха Академии наук (это было уже некоторым понижением статуса, обусловленного состоянием здания).⁹ Однако, как и в былые годы, сюда снова съехались ученые, писатели, артисты, художники, начавшие понемногу возвращаться в Москву из эвакуации, а также те, кто не оставил город. Из Борового прибыл академик В.И.Вернадский, похоронивший там жену. В Узком он начал готовить к печати свою работу "Химическое строение биосферы Земли и ее окружение" (М., 1965). Она так и осталась неоконченной…

В Узком снова стали вести специальные книги, в которых оставили свои автографы, шуточные стихи и пожелания, а то и мемуары многие знаменитые отдыхающие санатория. По ним в приложении к настоящему изданию публикуются воспоминания Г.Н.Сперанского, А.А.Сидорова и Н.А.Власовой. Эти книги — интереснейшие источники по истории Узкого, истории науки и отечественной культуры. К несчастью, одна из них, наиболее ранняя, содержавшая записи за 1943-1947 годы, была лет 15-20 тому назад уничтожена. В библиотеке Узкого хранится только ее копия, переписанная старательным круглым почерком. Безвозвратно погибли автографы: философа Л.И.Аксельрод (Ортодокс), патофизиолога А.А.Богомольна, патологоанатома А.И.Абрикосова, специалиста в области теории машин И.И.Артоболевского, одного из создателей теории изгиба пластины Б.Г.Галеркина; химиков А.Н.Несмеянова и А.Е.Порай-Кошица; востоковеда И.Ю.Крачковского; хирурга С.И.Спасокукоцкого; агрохимика Д.Н.Прянишникова; писателей С.Н.Сергеева-Ценского и М.С.Шагинян; белорусского поэта Якуба Коласа; актрисы О.Л.Книппер-Чеховой и многих других крупных, ученых, деятелей науки и искусства.¹⁰

Академик Д.Н.Прянишников, находясь в Узком, не побоялся написать письмо на имя тогдашнего наркома земледелия А.А.Андреева, в котором развенчивалась деятельность президента ВАСХНИЛ Т.Д.Лысенко как ученого и организатора науки:

"Собственно говоря, Академии не существует, а есть некоторый "департамент препон" (Щедринское выражение), который тормозит движение вперед по всем с<ельско>х<озяйственным> наукам: с<ельско>х<озяйственное> опытное дело пошло назад, особенно резкая деградация замечается в методике полевого опыта (чему подает пример сам Т.Д.Лысенко). Во главе этого "департамента препон" стоит командир, типа ротного командира "доброго" старого времени, не терпящий расхождения с ним во мнении по всем наукам.

При невероятном отсутствии образования в области основного естествознания сам он совершенно не сознает этого и вместо того, чтобы учиться, он наклонен только поучать других, воображая, что президент должен сам руководить работами по всем наукам [Это объясняется тем, что Т.Д.Лысенко не прошел нормального курса высшей школы, он сдавал экзамены в качестве заочника в конце 20-х годов, когда допускались всякие поблажки (см. его биографию в с-х энциклопедии). Поэтому ему следовало бы прежде пройти физику, химию и ботанику, хотя бы в объеме, отвечающем первому курсу Т<имирязевской> С<ельско>хозяйственной А<кадемии>. (Прим. Д.Н.Прянишникова).]. Всякая инициатива подавлена, и даже из вице-президентов ни один, имеющий самостоятельное мнение по своей специальности, не мог с ним ужиться.

С искренним уважением
академик Д.Прянишников
Узкое-Москва, 5.1-1945"¹¹

Главный дом. Вид с юга

Разумеется, ответа не последовало. Сам Д.Н.Прянишников скончался в апреле 1948 года, а в августе того же года состоялась печально знаменитая сессия ВАСХНИЛ, на которой были подвергнуты остракизму все научные противники Т.Д.Лысенко. Эта отрасль отечественной науки оказалась отброшенной на десятилетия назад.

Во время войны и в первые послевоенные годы зачастую многие ученые были просто вынуждены жить в Узком из-за невозможности организовать свою научную деятельность в Москве. И.Э.Грабарь отметил это в своем письме казанскому искусствоведу П.М.Дульскому, написанному в Узком б января 1946 года:

Но это не значит, что я тут отдыхаю, как это обычно принято. Я вдвое, даже втрое больше работаю, чем в Москве, т.к. никто не тревожит по телефону и нет назойливых посетителей."¹² В следующем письме к П.М.Дульскому И.Э.Грабарь еще раз делает акцент на удобства пребывания именно в этом санатории: "Я все еще продолжаю жить в "Узком". Недавно <…> оно всецело отдано Академии наук для пребывания там академиков и членов-корреспондентов. Здесь только я и могу вволю и беспрепятственно работать, не беспокоемый ни телефонными звонками, ни нудными посетителями, ни заседаниями, ни совещаниями, — словом, всем тем, что мешает жить и работать, и что, в сущности, вовсе не нужно. А жить осталось мало, а сделать надо еще очень много."¹³

Сразу же после войны пустующие стены большой гостиной и столовой главного дома Узкого украсили полотна западноевропейских мастеров XVII — XIX веков, происходящие из известнейших немецких музеев. По сообщению агентства АДН (ФРГ), в победном 1945 году в нашу страну из хранилищ побежденной Германии было вывезено более двух тысяч картин и пять тысяч других произведений искусства, а также тысячи листов графики, двадцать три тысячи старинных монет, двадцать тысяч книг.¹⁴ Тогда вывоз трофейных ценностей не казался победителям чем-то из ряда вон выходящим. Еще слишком свежи были раны, нанесенные войной.

Относительная немногочисленность "трофейных" полотен, попавших в Узкое, преимущественно большие их размеры, происхождение, временной и стилевой разнобой позволяют сделать вывод о случайности их подборки. По-видимому, эти картины являются частями больших собраний, которые были переданы Академии наук. А в Узком, в основном, оказались лишь те работы, которые из-за значительных габаритов было бы затруднительно разместить в небольших помещениях, либо те, которые не соответствовали тогдашним представлениям о нравственности, вроде картины итальянца Микеле Рокка (ок. 1670-1751) "Венера и Амур", сюжетной основой которой послужил античный миф о рождении красной розы. Картина Рокка, украшающая ныне большую гостиную, как и основная часть работ с "немецкой судьбой", была вывезена из Потсдама. Они находились во всемирно известном Сан-Суси и расположенном недалеко от него Новом дворце.

Наиболее ранняя по времени создания "потсдамская" работа, оказавшаяся в Узком — "Давид и Авигея", украшающая большую гостиную. Она принадлежит кисти одного из лучших рубенсовских учеников и последователей, фламандца Абрахама ван Дипенбека (1596-1675). В основу произведения лег библейский сюжет — прекрасная Авигея, жена грубого и своенравного богача Навала, чтобы умилостивить израильского царя Давида, собиравшегося наказать ее мужа за оскорбление, приносит провизию для царского войска. Впоследствии Авигея стала женой Давида, пленившегося ее красотой.

Живописец саксонского курфюрста Августа II — Христиан Вильгельм Эрнст Дитрих (Дитриц, 1712-1774), бывший мастером имитации, представлен в Узком сразу двумя произведениями, которые также находятся в большой гостиной. Оба они имеют одно и то же название — "Общество в парке" (1738) и являются хорошими образцами стиля рококо. На одной из картин изображена и характерная парковая аллегория смерти со всеми ее атрибутами. Отсюда ее второе название: "И в веселье следует помнить о смерти".,

К 1850 году относится создание картины Людвига Фогеля "Итальянские пифферари" (музыканты), которая находится в гостиной. Это жанровая уличная сценка, подобные которой впоследствии так старательно выписывали наши отечественные передвижники, зачастую копируя немецких мастеров — своих учителей.

Полотно другого художника XIX века — Карла Людвига (1839-1901) "Римская военная дорога в Альпах" (1890), образец исторического жанра, ныне украшает санаторную столовую. На фоне красивого горного пейзажа движется отряд римских легионеров. На него смотрят старик, девушка и мальчик, помещенные на переднем плане картины.

В большой гостиной Узкого находится и полотно работы придворного живописца Августина Тервестена-старшего (1649-1711) "Искусство под руководством Мудрости (Минервы) изображает Красоту (Венеру)" (1689), происходящее из бывшего королевского замка Шарлоттенбург, называющегося так по имени курфюрстины Софии — Шарлотты. Это произведение покинуло место своего пребывания в один из первых послевоенных месяцев, поскольку позже Шарлоттенбург отошел в американский сектор оккупации и до воссоединения Германии входил в состав Западного Берлина. Судьба этой работы свидетельствует, что вывоз наиболее ценного из Германии начался сразу же по окончании военных действий.

"Трофейные" работы, в совокупности с оставшейся от последних владельцев Узкого — Трубецких — картиной А.Х.Риделя "Купальщица" и некоторыми другими вещами, в своей основе до сих пор определяют несколько сумеречный колорит интерьера большой гостиной.

Перечень "трофейных" работ, находящихся в Узком, не исчерпывается этими произведениями. По всей вероятности, к ним можно отнести еще часть живописи, находящейся в других помещениях санатория, в том числе картины, украшающие малую гостиную. Авторы двух из них — портрета дамы в тюрбане, работы итальянской школы конца XVIII века, и гитариста — немецкой школы второй половины XVIII века — неизвестны. Третья же картина — историческое полотно английского живописца Вильгельма Хендрика Шмидта (1809-1849) "Прощание английского короля Карла I с семьей накануне казни", очень редкое по своей тематике. Особенно выразительны фигуры самого короля и его детей — дочери и сына (будущего Карла II). Рядом с ними стоит священник. В открытой двери видны фигуры стражников, ожидающих короля, чтобы вести его на эшафот.¹⁵

Безусловно, "трофейным" нужно считать и "Итальянский пейзаж" 1892 года, находящийся в темном углу малой столовой (помещении, смежном с большой столовой). Его автор, профессор Берлинской Академии художеств Альберт Хертель (1843-?), был одним из лучших колористов берлинской школы. Подобные виды южных стран с тонким пониманием передачи характера и впечатления от природы были наиболее известным его "амплуа".

Приведение в порядок интерьеров закономерно обусловило повышение статуса "Узкого". Уже в 1947 году находившийся в усадьбе дом отдыха был переведен на положение санатория и остается в таком качестве вплоть до сегодняшнего дня. В следующем, 1948 году, художественное собрание существенно пополнилось за счет большой коллекции живописи, а также скульптуры, мебели, ваз, ковров и других раритетов, принадлежавших бывшему народовольцу, почетному академику Николаю Александровичу Морозову (1854-1946), знаменитому своим долголетним заключением в Шлиссельбургской крепости (1882-1905). Ему принадлежали работы: И.А.Айвазовского, нобелевского лауреата Л.С.Бакста, В.Л.Боровиковского, В.К.Бя-лыницкого-Бирули, А.Ф.Гауша, А.Я.Головина, И.Э.Грабаря, Г.И.Гуркина (Чорос-Гуркина) — национального живописца Алтая, Н.Зарубина, А.А.Кайгородова, Б.М.Кустодиева, Л.Ф.Лагорио, А.Б.Лаховского, Я.Леснера, Г.Лесовика, М.В. Нестерова, Н.А.Околовича, А.П.Остроумовой-Лебедевой, И.Е. и Ю.И.Репиных, Н.К.Рериха, М.В.Рундальцева, А.А.Рылова, А.П.Рябушкина, М. И.Соломонова, П.Спесивцева, М.А.Федоровой, Н.А.Чахрова, И.И.Шишкина, В.Ф.Штейн и других художников XIX — 1-й половины XX веков. Таким блестящим созвездием имен гордился бы любой художественный музей, даже Третьяковская галерея. Н.А.Морозову принадлежало и несколько произведений неизвестных художников, в том числе картина "Рождество Христово" генуэзской школы XVII века.

Интерьер Малой гостиной. Автор экспозиции Н.П.Пахомов. Фото ок. 1988 г. Архив РАН.

В его коллекции сохранились работы, которые по причинам политического характера могли бы не уцелеть в государственных хранилищах. В первую очередь, это картина ученика И.И. Шишкина Григория Ивановича Гуркина (1870-1937) "Озеро горных духов" (ее еще называют "Алтай") (1915), находящаяся на втором этаже перехода, соединяющего главный дом "Узкого" с южным флигелем. По легенде, в этом озере, находящемся в Алтайских горах, обитают злые духи, жестоко расправлявшиеся со всеми, кто пытался их увидеть. На самом же деле смельчаки, стремившиеся подойти к озеру поближе, гибли от исходящих из него ртутных испарений.

Картина с изображением этого колоссального природного месторождения ртути была презентована Н.А.Морозову на память о его посещении города Томска в октябре 1915 года в ходе длительного турне с лекциями по Сибири и Дальнему Востоку (на средства, заработанные во время этой поездки, был надстроен мезонин на флигеле в Борке), "Наши новые томские друзья после горячо выраженных приветствий подносят нам новую картину алтайского художника Гуркина "Озеро горных духов" и рассказывают, что к ней заказана специальная рама, отображающая алтайскую флору. Нас очень трогает такое желание томичей оставить о себе еще и вещественную память, выраженную в такой чудной форме. Правда, этот подарок так до сих пор еще и не получен и хранится еще в квартире нашего гостеприимного хозяина Н.В.Гутовского, и сибиряки обещают прислать нам его",¹⁶ — записал Н.А.Морозов в своем дневнике. Однако, пока суд да дело, произошли две революции, а затем разразилась гражданская война… Лишь в 1926 году Н.А.Морозов получил от Николая Владимировича Гутовского письмо с сообщением, что так и не врученный ему подарок цел: "У меня хранится Ваша картина. Куда и как направить ее или, быть может, привезти с собой при первой поездке?"¹⁷ Перед тем, как послать картину адресату, Н.В.Гутовский предусмотрительно скопировал ее для себя. Эта копия впоследствии поступила в музей Томского политехнического института.

Судьбы автора подлинника — Г. И. Гуркина — и части его творческого наследия оказались трагичны. Художник был незаконно репрессирован и расстрелян по постановлению тройки Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю. Многие его работы пропали и погибли. Поиск материалов, связанных с творчеством Г.И.Гуркина, ведет Горно-Алтайский краеведческий музей.¹⁸

Находящийся в Узком портрет химика Д. И.Менделеева был выполнен в начале XX века в технике офорта одним из популярнейших мастеров этого жанра Михаилом Викторовичем Рундальцевым (1871-1935). После революции он эмигрировал в Америку, потом переехал во Францию, где жил в крайней нищете. Большую гостиную главного дома украшает еще одно его произведение — офорт "Итальянский юноша" (1908), который не имеет отношения к морозовской коллекции.

Значительная часть вещей, принадлежавших Н.А.Морозову, в первую очередь мебель, предметы прикладного искусства, а также наиболее старая часть коллекции живописи, были собраны еще его отцом, отставным офицером Петром Алексеевичем Щепочкиным (1832-1886), дважды, в 1861-1863 и в 1873-1874 годах занимавшим пост предводителя дворянства Мологского уезда Ярославской губернии. В этом уезде находилось его имение Борок (ныне на территории Некоузского района Ярославской области). Там 25 июня 1854 года в небольшом деревянном одноэтажном флигеле у крестьянки Анны Васильевны Морозовой (1834-1919) родился сын Николай. Из-за того, что родители не были венчаны, он получил отчество по своему крестному и фамилию матери, к которой впоследствии и перешел Борок.

Как и подобало усадьбе предводителя дворянства, обстановка главного дома, ныне не существующего (он сгорел в 1955 году), была достаточно репрезентативна: "Бальная зала во всю длину дома, парадные комнаты наверху, т.е. во втором этаже, блестели большими от пола до потолка зеркалами, бронзовыми люстрами, свешивавшимися с потолка, и картинами знаменитых художников в золотых рамах, занимавшими все промежутки стен. Под ними — мраморные столики с инкрустациями и всякими изваяниями, мягкие диваны, кресла или стулья с резными спинками в готическом вкусе. К зале примыкала комната с фортепиано и другими музыкальными инструментами. В нижних же комнатах, кроме жилых помещений, находились будничная (семейная) столовая, большая биллиардная зала, где мне постоянно приходилось потом сражаться кием с гостями, и оружейная комната, вся увешанная средневековыми рыцарскими доспехами, рапирами, медными охотничьими трубами, черкесскими кинжалами с золотыми надписями из корана, пистолетами, револьверами, и большой коллекцией ружей всевозможных систем, от старинных арбалетов до последних скорострельных.

Прямо над спальней отца и рядом с большой залой находилась также комната с портретами предков в золоченых рамах, куда прислуга не решалась ходить по ночам в одиночку из суеверного страха",¹⁹ — вспоминал о своем родовом гнезде Н.А.Морозов. "За заслуги перед революцией и наукой" Борок был передан ему в "пожизненное пользование" по постановлению Совета Народных комиссаров от 24 января 1923 года.

Возможно, часть вещей ранее находилась в петербургском доме, П.А.Щепочкина: "Тут были и морские виды Айвазовского, и пейзажи Шишкина, жанровые и всякие другие картины, большие и малые, на которые отец затратил в полтора года около полумиллиона своих свободных капиталов, а это было тогда очень много"²⁰, — писал позднее Н.А.Морозов.

Несомненно, ему достались не все художественные ценности, принадлежавшие его отцу. Так неясна судьба коллекции оружия из оружейной комнаты. Кроме того, по свидетельству самого Н.А.Морозова, в Борке были и картины "фривольного содержания", в том числе с изображением "нимф" — обнаженных женщин, а также картина, изображавшая Пасху в деревне: "Она была очень смешная. На первом плане стояла у крыльца избы телега, наполненная всякими съестными припасами, а около нее причетник перекладывал заботливо яйца из одной корзины в другую. На крыльце стоял дьячок, которого, очевидно, сильно тошнило, а на земле, под крыльцом, широкобородый мужик благодушно подставлял ему под рот деревянную чашку. Из дверей избы выходил пошатываясь батюшка и умильно смотрел на эту сцену. Все это было написано мастерски, жаль, не помню имени художника — уж не Репина ли?"²¹

Некоторые картины перешли к Н.А.Морозову непосредственно от самих художников в качестве презентов по разным поводам. Такова судьба работ Д. Д. Бурлюка, Г.И.Гуркина (Чорос-Гуркина), Г.Лесовика, А.П.Остроумовой-Лебедевой (по крайней мере, поздних), Н.К.Рериха, М.И.Соломонова, В.Ф.Штейн… Сложнее сказать, как он стал собственником произведений И.Е.Репина и его сына Юрия. Во всяком случае, обоих художников Н.А.Морозов знал лично. После освобождения из Шлиссельбурга в 1905 году одно время он был частым гостем на репинских "средах" в имении Пенаты под Выборгом.

Сам Н.А.Морозов хотя и оставил собственные воспоминания, неоднократно переиздававшиеся "Повести моей жизни", но в них ни словом не обмолвился о коллекционировании. Многочисленные мемуары о нем также ничего не говорят на этот счет, освещая деятельность Н.А.Морозова либо как ученого, либо как революционера. Он не был профессиональным коллекционером, а всего лишь бережно хранил вещи, собиравшиеся от случая к случаю. Но, тем не менее, он оказался владельцем одной из лучших частных художественных коллекций страны.

Все имущество Н.А.Морозова было завещано его супругой и наследницей, Ксенией Алексеевной (1880-1948), Академии наук. По решению тогдашнего Президента Академии Сергея Ивановича Вавилова оно было распределено следующим образом: художественное собрание было передано в Узкое,²² рукописи и документы поступили на хранение в Архив Академии, где находятся вплоть до настоящего времени. Распространено мнение, что Н.А.Морозов завещал свое собрание именно санаторию. Однако ни в одном из его завещаний Узкое не упомянуто, а единственной наследницей объявлена жена.²³

Б.Л.Пастернак (в центре) с сыном Леонидом (слева) и поэтом Г.Н.Леонидзе в Узком. Фото 1957 г. РГАЛИ.

В 1955 году консультант Президиума Академии наук Николай Павлович Пахомов (1890-1978), в свое время участвовавший в составлении описи имущества Н.А.Морозова в квартире на Большой Калужской улице, составил экспозиционный план размещения памятников искусства — картин и мебели в основных помещениях санатория: малой гостиной, бильярдной и вестибюле. Его предложения были без каких-либо возражений одобрены заведующим сектором живописи Института истории искусств АН СССР (ныне ВНИИ искусствознания) членом-корреспондентом Виктором Никитичем Лазаревым (1897-1976), одним из крупнейших отечественных коллекционеров.

Немедленно началась реализация экспозиционного плана. В соответствии с ним наиболее интересная часть мебели сосредотачивалась в малой гостиной. Вдоль стен до сих пор стоят столы, диваны, кресла, тумбочка для часов и шифоньер из красного дерева со множеством выдвижных ящиков, выполненный в последней четверти XVIII века. Картины, размещавшиеся в этом помещении, это в основном наиболее старая часть собрания Н.А.Морозова — "Портрет графини Елены Ивановны Сивере" работы В.Л.Боровиковского (1802), пейзажи молодого И.А.Айвазовского, И.И.Шишкина и неизвестных художников. Здесь же находятся три "трофейные" картины западноевропейских школ — В.Х.Шмидта и других мастеров (в экспозиционном плане все они ошибочно отнесены к собранию Н.А.Морозова). Два пейзажа А.А.Рылова, помещенные в вестибюле дома, были предназначены стать как бы связующим звеном между малой гостиной и бильярдной — бывшим кабинетом, где умер В.С.Соловьев. Один из них впоследствии был заменен картиной Л.С.Бакста "Березы" ("Стволы берез", 1903).

В бильярдной, с того времени получившей еще одно название — "Морозовская гостиная" — размещено много работ А.П.Остроумовой-Лебедевой, дружившей с четой Морозовых. Это их портреты, виды Борка, портрет актрисы Ольги Никандровны Каратыгиной (1909) — супруги композитора и музыкального критика Вячеслава Гавриловича Каратыгина и т.д. Здесь же на стенах висят три картины Б.М.Кустодиева, выдержанные в его характерной лубочной манере — "На Воробьевых горах" (1919), "Масленица" (1929) и "На Волге" (1922), два эскиза театральных декораций А.Я.Головина, акварель Альберта Николаевича Бенуа, пейзажи Л.С.Бакста "На набережной Невы", И.Э.Грабаря "Пейзаж с коровами" (написана в 1921 году в бывшей подмосковной усадьбе Апраксиных — Ольгово), Н.Зарубина "Осеннее время в Нормандии" (1913) и декорация к пьесе Метерлинка "Принцесса Мален" работы Н.К.Рериха (1912-1913), а также некоторые другие произведения.²⁴

Именно созданная Н.П.Пахомовым экспозиция побудила поэта Б.Л.Пастернака, отдыхавшего в Узком в 1957 году вместе со своей подругой О.В.Ивинской, назвать усадьбу "домом невиданной красы".²⁵

Экспозиция по своему типу относится к ансамблевым, то есть воссоздающим или реконструирующим интерьеры. Она выполнена с учетом визуального восприятия предметов, временных и стилевых особенностей произведений и функций самого здания. Произведения искусства из Борка, попав в привычную для них временную и стилевую среду, создают иллюзию подлинной исторической обстановки главного усадебного дома. Как правило, именно в таком качестве их и воспринимают те, кому случается побывать в Узком в роли отдыхающего или просто посетителя, гостя. Таким образом, у экспозиции есть зрители, имеется даже импровизированное описание части собрания (в его роли выступает статья Н.П.Пахомова "Дар шлиссельбуржца", находящаяся на стене в бильярдной с 1969 года по инициативе Владимира Борисовича Бирюкова — родственника Н.А.Морозова и сотрудника музея, устроенного в Борке). Основы "пахомовской экспозиции" сохраняются и в настоящее время.

Не вошедшие в экспозицию картины, мебель, предметы быта рассредоточены по отдельным помещениям. Некоторые размещены в служебных комнатах и номерах отдыхающих, что, конечно, затрудняет знакомство с этой частью собрания. Несмотря на довольно благоприятные условия хранения, не все художественные ценности, находившиеся в усадьбе, сохранились. Уже 20 ноября 1948 года списали по акту две фарфоровые вазы с видами, датируемые 1-й половиной XIX века, которые ранее принадлежали Н.А. и К.А.Морозовым. Воможно, они разбились во время транспортировки собрания в Узкое.

До 1957 года была списана принадлежавшая Н.А.Морозову картина художника Г.Лесовика с видом церкви в Борке, оцененная по тогдашним меркам всего в 200 рублей. В то же время сгорели принадлежавшие санаторию "Узкое" работы советских художников — Герасимова и Фадеева "Полевые цветы" и "Сирень". Исчезли две картины В.В.Мешкова — "Возвращение рыбаков" и "Весна". Этот грустный мартиролог можно продолжить …

В 1986 году из бильярдной была похищена небольшая акварель А.Н.Бенуа "Река" (1909). Уцелела парная ей работа "Закат". 1993 год ознаменовался исчезновением сразу двух произведений: преступники забрали из малой гостиной картины — овальную — "Морская гавань" работы неизвестного художника XIX века и "Морской вид со шхуной" кисти И.А.Айвазовского (1857). Последняя всегда очень импонировала Н.А.Морозову. "Особенно мне нравилась висевшая на площадке лестницы, ведущей наверх, картина Айвазовского, представлявшая море с утесистым берегом вдали, а около берега — корабль, убравший все свои паруса, готовясь к буре", — писал он из Шлиссельбурга своей племяннице Нине в августе 1900 года, вспоминая родной Борок.

Во избежание дальнейших утрат из малой гостиной были убраны жирандоли с хрусталем, так как отдыхающие полюбили разбирать на сувениры в память об Узком старинные хрустальные подвески.

Последняя по времени кража произошла в 1995 году. Из той же многострадальной малой гостиной похитили пейзаж И.И.Шишкина "Лесное озеро" (1872). После этого уцелевшие работы И.А.Айвазовского "Вид Константинополя" (1854), И.И.Шишкина "Березовый лес" и неизвестного художника "На баркасе" были убраны во избежание дальнейших краж.

За время существования экспозиции в ней произошли определенные изменения. Некоторые вещи поменяли свои места благодаря сотрудникам санатория, которые по своему разумению внесли коррективы в работу специалиста высочайшего класса, каким был Н.П.Пахомов. Так, находившиеся в малой гостиной этюд А.П.Рябушкина "Боярин" и бюст Н.А.Морозова работы скульптора Н.Конгисера были впоследствии помещены в бильярдную. Зато освободившееся место было занято портретом Ленина — карандашным рисунком работы Сергея Соколова, выполненным в 1952 году (он убран в 1994 году). Это было самое дорогостоящее произведение Узкого, оцененное в девять тысяч рублей по ценам 1957 года, то есть значительно дороже произведений классических русских художников. Для сравнения — "Портрет графини Е.И.Сиверс", выполненный В.Л.Боровиковским, был оценен в пять тысяч рублей. В бильярдную поместили карандашный рисунок работы И.Е.Репина, изображающий вице-президента Академии художеств графа Ивана Ивановича Толстого. Были произведены и некоторые другие изменения в экспозиции. Часть их была обусловлена последствиями пожара 1969 года, возникшего на втором этаже главного дома усадьбы и, к счастью, быстро ликвидированного.

Поскольку художественное собрание Узкого не имеет какого-либо особого статуса, закреплявшего бы его неделимость, бичом этого историко-культурного комплекса стала передача ценностей различным организациям с баланса на баланс. Государственному Русскому музею была передана бронзовая скульптурная группа "Дети Трубецкие" работы Паоло Трубецкого. Хрустальная с бронзой люстра на шесть свечей времен Павла I и портрет Н.А.Морозова, выполненный в 1906 году учеником И.Е.Репина — Н.А.Чахровым, были переданы в Президиум Академии наук. (Портрет был впоследствии оттуда похищен). Некоторые вещи были распределены в фонды Дома-музея Н.А.Морозова в Борке, ныне находящегося в ведении Института биологии внутренних вод РАН. Он был организован в 1946 году в том самом флигеле, где было суждено родиться и умереть ученому-шлиссельбуржцу. Четыре помещения — гостиная, комната самого Н.А.Морозова, столовая и летний кабинет-библиотека с пятью тысячами книг сохраняются как мемориальные. Из Узкого в Борок для музея вывезены рояль фирмы "Ратке", каминное зеркало, платяной шкаф красного дерева, китайская ширма с вышивкой, чайный столик, небольшой старинный комод, находившийся рядом со своим владельцем во время его последнего заключения в 1912-1913 годах в Двинской крепости за публикацию сборника стихов "Звездные песни" (М., 1910), а также кое-какая живопись, в том числе четыре портрета Щепочкиных — деда — Алексея Петровича, бывшего Мологским уездным предводителем дворянства (в этом уезде и находился Борок), и бабки Веры Егоровны (по два изображения каждого из этих лиц). Оба они умерли в один день. Эту чету Щепочкиных убили собственные дворовые люди, взорвавшие бочку с порохом под полом барской опочивальни в Борке. "О причинах этого события и его подробностях отец мой хранил все время своей жизни глубокое молчание, а немногие другие лица, помнившие о нем во время моего детства, говорили различно, — вспоминал сам Н.А. Морозов. Моя мать, уроженка отдаленной губернии <Новгородской — М.К>, слышала, что причиной взрыва было жестокое обращение дедушки со своими крепостными крестьянами: он заставлял их рыть многочисленные канавы для осушения принадлежавших ему болот.<…>

Другой (и более романтический) вариант той же самой истории я слышал от своей няни Татьяны, жившей в той самой местности."²⁶

Также в Борок из Узкого поступили этюд Д.Д.Бурлюка "Малоросия" (1905), портрет самого Н.А.Морозова, написанный Н.А.Чахровым в 1939 году, портреты его жены, Ксении Алексеевны, выполненные в Борке: в 1934 году (?) — В. Ф. Штейн и в 1936 году — А.П.Остроумовой-Лебедевой; картины В.К.Бялиницкого-Бирули "Погост" (1913), А.Б.Лаховского "Подмосковные дачи", Я.Лиснера "Часовня", а также некоторые другие произведения, среди которых был еще один фамильный портрет, изображающий прадеда Н.А.Морозова — Петра Григорьевича Щепочкина (ум. 1844). Эта картина, висевшая в Борке вместе с портретами других родственников в специальной комнате, была памятна Н.А.Морозову с самого детства. "Меня особенно пугал там прадед Петр Григорьевич своим жестким и высокомерным видом. Отец мне говорил, что он был черкесского происхождения, и самая его фамилия — Щепочкин — была переделана на русский лад из какой-то созвучной ей кавказской фамилии. Его портрет, напоминавший мне древнего дореволюционного маркиза, был сделан так живо каким-то старинным художником, его взгляд был так мизантропически жесток, и он так назойливо смотрел вам искоса прямо в лицо, что каждый раз, когда я вечером или ночью должен был проходить в темноте или при лунном свете, врывавшемся косыми полосами в два окна этой комнаты, какой-то непреодолимый страх охватывал меня, и холод пробегал по спине и затылку",²⁷ — писал позднее Н.А.Морозов.

В 1987 году старинный буфет, находившийся в столовой санатория, был передан Центральному музею музыкальной культуры им. М. И. Глинки и ныне украшает собою экспозицию его филиала — музея Ф.И.Шаляпина. Буфет действительно принадлежал великому певцу. Он был передан в Узкое его дочерью Ириной Федоровной Шаляпиной.

Утраты художественных ценностей из Узкого наглядно показывают необходимость научного изучения всего имеющегося собрания и издания по его результатам альбома-каталога. Безусловно, это открыло бы новые, ныне неизвестные страницы истории отечественной и западноевропейской живописи, ознакомило бы с собранием самые широкие читательские круги и прекратило бы заказные кражи.

Помимо решения судьбы собрания Н.А.Морозова С.И.Вавилову принадлежит попытка добиться реставрации церкви в Узком, использовавшейся санаторием под подсобные мастерские. Нобелевский лауреат академик И.М.Франк вспоминал: "Однажды, в конце сороковых годов, я случайно услышал слова человека, ответственного в то время за строительство в Академии наук. Он сказал: "Вот президент Вавилов требует, чтобы реставрировали эту церковь. Ну, раз требует, так леса мы поставим, а делать ничего не будем!" <…>

То, что С.И.Вавилов в сороковых годах потерпел неудачу с реставрацией церкви — естественно, и мы вспоминаем о его усилиях с пониманием и уважением к нему. А вот что следует думать о тех, кто сорок лет после его кончины возглавлял советскую науку? Будет ли забыто их равнодушие к памятнику истории и культуры? Не думаю."²⁸

В начале 1950-х годов в церковь Узкого фундаментальная библиотека по общественным наукам АН СССР перевезла часть своих фондов. В основном, это были издания, не пользующиеся спросом, дубликаты (так называемые "седьмые экземпляры"), книги на иностранных языках, в том числе вывезенные из Германии, из библиотеки Кенигсбергского университета в бывшей Восточной Пруссии (ныне Калининградской области) и так называемой "Готской библиотеки". Официально она считается переданной ГДР в 1956 году, но тогда забыли про ее часть, находившуюся в Узком. В церковь были свезены и отечественные периодические издания — газеты и журналы, а также книги из библиотеки князей Воронцовых в Алупке. Так как вся эта литература начала плесневеть, то наиболее попорченные сыростью экземпляры стали сжигать. В 1991 году все, что уцелело, было вывезено из Узкого в хранилище Института научной информации по общественным наукам АН СССР, ставшего преемником Фундаментальной библиотеки.²⁹

После войны Узкое долгое время оставалось любимым местом отдыха творческой и научной интеллигенции. 14 февраля 1956 года в усадьбе скончался литературовед Анатолий Кузьмич Тарасенков (1909-1956).³⁰

Прежняя атмосфера сохранялась примерно до середины 1980-х годов. Тогда еще звучали шутки, стихи, остроты. Среди отдыхающих были писатель Ю.М.Нагибин, литературовед И.Л.Андронников, академики Я.Б.Зельдович, И.И.Минц, В.А.Легасов, А.М.Самсонов, В.И.Спицын, Ю.А.Косыгин, М.А.Стырикович, И.М.Франк… Список можно продолжать и продолжать. "На протяжении ряда лет большая группа научных сотрудников при непременном лидере, академике химике Б.И.Спицыне регулярно приезжала в Узкое для встречи Нового года. К основному ядру, разумеется, примыкали почти все в это время находившиеся в санатории. Встречи проходили весело, с шарадами, загадками, шуточными стихами",³¹ — вспоминал член-корреспондент Академии наук Ю.А.Поляков. Но и это уже отошло в прошлое. Понемногу стал падать культурный уровень отдыхающих, что счел нужным отметить академик Д. С.Лихачев:

"Воображаемый разговор "впрямую" с моим воображаемым противником — академиком в гостиной "Узкого". Он: "Вы превозносите интеллигентность, а сами в своей встрече, передававшейся по телевидению, отказались точно определить — что это такое". Я: "Да, но я могу показать, что такое полуинтеллигентность. Вы часто бываете в "Узком"? Он: "Часто". Я: "Пожалуйста, скажите: кто художники этих картин XVIII века?" Он: "Нет, этого я не знаю". Я: "Конечно, это трудно. Ну, а какие сюжеты этих картин? Ведь это легко. "Он: "Нет, не знаю: какая-нибудь мифология." Я: "Вот это отсутствие интереса к окружающим культурным ценностям и есть неинтеллигентность".³²

30 августа 1960 года, после включения Узкого в состав Москвы, по постановлению Совета Министров РСФСР часть зданий Узкого (церковь и конный двор), а также парк с прудами общей площадью 169,5 га были поставлены на государственную охрану в качестве памятников архитектуры и садово-паркового искусства. 4 декабря 1974 года другое постановление Совета Министров отнесло к их числу еще несколько объектов: главный дом усадьбы, южный флигель, оранжерею и корпус служб. Другие здания Узкого: северный флигель, ледник, дом управляющего, трое ворот — северные, южные и западные ("Небесные"), а также кузница, построенная в одно время с конным двором и расположенная рядом с ним, до сих пор не находятся под охраной государства. Последняя в экспликации к плану Узкого, составленному архитектором А.П.Седовым в 1949 году, названа полуразрушенным строением, предназначавшимся к сносу,³³ что, тем не менее, не помешало ему дожить до сегодняшнего дня. До сих пор не имеет особого статуса и находящееся в санатории художественное собрание, что вызвало утрату ряда ценностей. Цельность собрания нарушила и передача отдельных вещей различным организациям.

Южный (кухонный) флигель и переход, соединяющий его с главным домом. Западные фасады.

В 1979-1983 годах Всесоюзным реставрационным комбинатом были косметически отреставрированы основные усадебные постройки: главный дом и флигели. К северному переходу между ними была пристроена шахта лифта(!). Церковь к 1979 году получила новые купола, выполненные по проекту архитектора С.С.Кравченко.³⁴ Но они восстановлены не на основе документальных данных, а по аналогам XVII века. Таким образом, был внесен диссонанс в среду усадьбы: церковь с такими куполами никогда не существовала параллельно с нынешним барским домом. В итоге, мемориальное здание, связанное с именем Владимира Соловьева, приобрело вид, которого никогда не имело.

2 августа 1990 года церковь Узкого была отдана Патриархии. На момент передачи здание все еще являлась книгохранилищем, поэтому его освящение состоялось только 26 апреля 1992 года. Церкви была передана и часть парка.

Уже в 1985 году в Узком оставалось только 22 процента от насаждений дореволюционной эпохи.³⁵ Сейчас их, разумеется, еще меньше. Парк был существенно искажен в середине нашего века, когда перед фасадом главного дома посадили лиственницы и "кремлевские" ели — дань моде недавней эпохи, когда эта порода дерева являлась непременным атрибутом официального учреждения. Из-за этого оказались перекрыты существовавшие ранее многочисленные видовые точки. Да и сама усадьба приобрела вид, ранее ей не свойственный.

Восточный фасад главного дома.

В середине 1980-х годов была снесена примыкавшая к усадьбе историческая часть села Узкого — небольшие бревенчатые одноэтажные домики. В некоторых из них в 1900 году жили поклонники В.С.Соловьева, не допускаемые к смертельно больному философу. Село хорошо дополняло общий ансамбль усадьбы и должно было бы входить в ее охранную зону. Снос его был бессмысленным — за исключением небольшой части, попадавшей на трассу прокладываемого примерно в то же время Севастопольского проспекта, его территория не подлежит застройке из-за близкого соседства с усадьбой. Теперь вместо села — пустырь с остатками фруктовых деревьев и одноэтажным кирпичным зданием бани, построенными 1930-х годах. Бывший центр села отмечает бетонный обелиск — памятник жителям Узкого, погибшим на фронтах Великой Отечественной. На территории, изъятой у санатория в 1970-1980 годы, были построены здания Института палеонтологии и Палеонтологического музея им. Ю.А.Орлова (у въезда в усадьбу рядом с западными воротами со стороны Профсоюзной улицы), гостиницы, больницы и поликлиники Академии наук (в южной части Узкого).

Включение Узкого в состав современного индустриального города усугубило проблемы усадьбы. От того, как они будут решены, зависит дальнейшая судьба этого уникального места.

* Оглавление *

1 Чуковская Л.К. Предсмертие//Воспоминания о Марине Цветаевой. М., 1992. С. 534. Почти одновременно с Е.Я.Эфрон в Узком познакомилась и Э.Г.Герштейн. См.: Герштейн Э.Г. Из воспоминаний "О Пастернаке и об Ахматовой"//Воспоминания о Марине Цветаевой. С. 515.

2 Чуковская Л.К. Указ. соч. Там же.

3 Архив РАН, ф. 4, оп. 1, ед. хр. 17, л. 4-6.

4 Шаховская А.Д. Указ. соч. С. 79.

5 Шаховская А.Д. Указ. соч. С. 80.

6 Шаховская А.Д. Указ. соч. С. 84.

7 Москва — фронту, 1941-1945; Сборник документов и материалов. М., 1966. С. 31,41.

8 Кизельштейн Г.Б. Указ. соч. С. 94.

9 Кизельштейн Г.Б. Указ. соч. Там же.

10 Санаторий "Узкое". Книга отзывов и предложений. 1943-1947 гг.(копия)//Би6лиотека Санатория РАН "Узкое"; Санаторий "Узкое". Книга отзывов и предложений. 1948-1986 гг.//Там же; Санаторий "Узкое". Книга отзывов и предложений. 1979 г. — наст. время//Там же.

11 Цит. по изд.: Соловьев Ю.И. Мужественная позиция академика Д.Н. Прянишникова//Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. Сборник статей. М., 1995. С. 198.

12 Грабарь И.Э. Письма 1941-1960. М., 1983. С. 71.

13 Грабарь И.Э. Указ. соч. С. 76.

14 Аргументы и факты. 1991. № 26, С. 7.

15 Воспроизведена в изд.: Коробко М.Ю. Подмосковная Узкое; Художественное собрание усадь6ы//Наше наследие. 1994. № 29 — 30. С. 144.

16 Цит. по изд.: Лозовский И. Конец одной легенды//Красное знамя (Томск), 1971, 13 февраля,

17 Цит. по изд.: Лозовский И. Указ. соч. Там же.

18 О Г.И.Гуркине см.: Возвращение. Сборник докладов и сообщений научно-практической конференции "Чорос-Гуркин и современность," 11-12 января 1991г. Горно-Алтайск, 1993; Наследие (Горно-Алтайск). <1990>. Б.н. <номер, посвященный Г.И. Гуркину>.

19 Морозов Н.А. Повести моей жизни. Т. 1. М., 1947. С. 39-40.

20 Морозов Н.А. Указ. соч. Т. 2. М., 1947. С. 137.

21 Морозов Н.А. Указ. соч. Т. 3. М., 1947. С. 204. Эта картина написана не И.Е.Репиным. Известно сходное по теме произведение В.Г.Перова "Сельский крестный ход на Пасхе" (1861 г.), но в ней не имеются все подробности, упомянутые Н.А.Морозовым.

22 Акт описи имущества, оставшегося после смерти Морозовой Ксении Алексеевны. 1948 г.//Дом-музей Н.А.Морозова в Борке; Список картин собрания Морозовых, находящихся в санатории "Узкое"//Текущий архив санатория РАН "Узкое".

23 Архив РАН, ф. 543, оп. 2, ед. хр. 613.

24 Пахомов Н.А. Служебная записка заведующему сектором живописи Института истории искусств АН СССР члену-корреспонденту Академии наук СССР В.Н.Лазареву о размещении картин и мебели, принадлежавших Н.А.Морозову в помещениях санатория АН СССР "Узкое". 1955 г.//Текущий архив … В списке произведений В.Л.Боровиковского, составленном Т.В.Алексеевой, указано, что местонахождения портрета Е.И.Сиверс неизвестно. См.: Алексеева Т.В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура на рубеже 18-19 веков. М., 1975. С. 388.

25 Горнунг Л.В. Встреча за встречей: по дневниковым записям.//Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. С. 87-88; Пастернак Е.Б. Борис Пастернак: материалы для биографии, М., 1989. С. 639-640; Нейгауз Г.С. Борис Пастернак в повседневной жизни//Воспоминания о Борисе Пастернаке. С. 561.

26 Морозов Н.А. Указ. соч. Т. 1. С. 32-33.

27 Морозов Н.А. Указ. соч. Т. 1. С. 40.

28 Франк И.М. Памятники старины//Сергей Иванович Вавилов: Очерки и воспоминания. Изд. 3-е, доп. М., 1991. С. 332.

29 Коробко М.Ю. Храм усадьбы Узкое … С. 44. См. также: Кузьмин Е. Тайна церкви в Узком//Литературная газета. 1990. 18 сентября; фартышев В. Тайна Готской библиотеки//Правда. 1994. 11 мая. Про обстоятельства вывоза книг из уеркви см.: Томина Т. Узкое место//0ткрытое образование. 1992. № 1.

30 Белкина М.И. Скрещение судеб. М., 1989. С. 375.

31 Поляков Ю.А. Санаторий "Узкое"//Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы. С. 136.

32 Лихачев Д.С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. Л., 1989.

33 Санаторий "Узкое". Ситуационный план. Архитектор Седов А.П. 1949 г.// ГНИМА им. А.В.Щусева, фототека, колл. V, нег. 27039.

34 Никольская О. Старинная усадьба// Вечерняя Москва. 1979. 2 февраля.

35 Проект организации паркового хозяйства и восстановление элементов исторической планировки санатория АН СССР "Узкое". Пояснительная записка. М., 1985//Текущий архив …

* Оглавление *